Большая статья об истории села Сенницы – 2, опубликованная в 1937 году – “Золотой век Сенницы”. Автор – Федор Малов. Статья содержит также воспоминания сельчан о жизни до революции и сведения о жизни Сенниц до 1937 года, а также местные микротопонимы.
- Золотой век Сенницы
- Часть 1. Переселение жителей Сенниц на новое место. Жизнь при Виельгорских и Шаховских.
- Часть II. После отмены крепостного права. Келлеры. Управляющий Обрехт. Промыслы в Сенницах. Знаменитое сенничанское полотно.
- Часть III. Сельское хозяйство в Сенницах до революции.
- Часть IV. Летопись событий в Сенницах конца XIX в. – 1917.
- Часть V. Сенницы в годы Октябрьской революции.
- Часть VI. Колхоз «Новый путь» в Сенницах.
- Часть VII. Описание усадьбы в Сенницах в 1937 году. Сады в Сенницах.
- Часть VIII. Животноводство в Сенницах в 1937 году. О заведующей МТФ.
- Часть IX. Церковь Вознесения Господня в Сенницах в 1937 году. Урожаи. Планы по строительству электростанции в Сенницах (речь не идет о руинированной старинной электростанции в усадьбе!).
- Часть X. Доходы колхозников. Имена отличившихся колхозников.
- Часть XI. Об агротехнике и председателе колхоза «Новый путь» в Сенницах.
- Часть XII. О сенничанах, работающих на заводах и стройках. О сельской интеллигенции.
- Часть ХIIІ. Сенницкая библиотека. Занятия спортом.
Малов, Ф. Золотой век Сенницы // По сталинскому пути к колхозному изобилию [Текст] : Прошлое и настоящее 7 колхозов : [Сборник статей]. – Москва : Моск. рабочий, 1937 (тип. “Искра революции”). – с. 121 – 152.
Примечание Stupinsky.ru. Подзаголовки к частям статьи – авторские. В тексте также имеются авторские вставки нашего проекта.
Обращаем внимание, что данная статья написана в 1937 году, что следует учитывать при оценке изложенных в ней фактов и эмоций.
Золотой век Сенницы
Часть 1. Переселение жителей Сенниц на новое место. Жизнь при Виельгорских и Шаховских.
В глубокой долине извилистой речки тянется широкая песчаная улица. По высоким желтым берегам раскинулись привольные поля, зеленые сосновые дубравы и пышные дубовые леса. Но с улицы полей не видно. Село Сенница стоит на дне долины, как бы спрятанное от большого мира. Туда загнала его прихоть барина. Лет восемьдесят пять назад село тянулось вверх по речке, на крутой горе Бутирке, где распаханы теперь колхозные поля. А вниз по речке, на горе Сосновой, помещалась обширная усадьба князя Шаховского. …
Лохматые соломенные крыши и черные стены курных избушек заслоняли обитателям княжеского замка вид на живописную окрестность. Своими крепостными помещик распоряжался так же полновластно и привычно, как егерь гончими и борзыми сворами на псарне. До князя Шаховского Сенница принадлежала крупному царскому сановнику — князю Гагарину. Гагарин, выдавая дочь за князя Вильегорского, отдал в приданое село со всеми крепостными.
Прошло около тридцати лет. В семье князя Вильегорского подросли невесты. И село Сенница снова перешло, как приданое, к князю Шаховскому. Хоть живший в Петербурге князь и не каждый год приезжал в свое имение, но ему вздумалось переселить село, и он отдает распоряжение об этом своему управляющему. Для страховки от возможных неприятностей предусмотрительно из губернского города Рязани был вызван эскадрон гусар. Услышав барскую волю, крепостные глухо зароптали, но ослушаться никто не смел: щеголеватые гусары мирно охотились за курами и утками на бедняцких крестьянских дворах, разыгрывали в княжеском парке лихие, забубенные марши и песенки. Крестьяне под истошный вой баб и детей ломали избы, клети и навесы. Перевозили свои хижины и скудный скарб в долину.
Переселяться князь не помогал, даже лес на новые постройки привозили за десяток километров, с реки Осетра. Участки под избы и дворы отводились на сырых, болотистых местах речной долины.
В селе жила одинокая шестидесятилетняя старушка Панкратиха. Единственного ее сына еще князь Вильегорский отдал в солдаты на двадцать пять лет. Одинокая Панкратиха попросила барина перевезти ее лачужку под гору, но князь Шаховской просто поместил старушку в богадельню. Человеческая судьба для барина была не дороже ломаного гроша. Жизнь крепостных в тесной, глубокой долине стала еще тяжелее, еще безотраднее.
Да и после отмены крепостного права жизнь не сделалась легче и радостнее. Князь Шаховской выпустил крепостных на волю без земли, покосов, выпасов, лесов. За ничтожные земельные клочки на крестьян были наложены непомерно большие выкупные платежи. Тяжелое бремя налогов приводило крестьян к разорению. Воля без земли, огромные налоги и повинности заставляли сенничан по-прежнему работать на барина.
В 1889 году князь Шаховской передал свое имение Сенницу царскому полковнику графу Келлеру. Леса, поля, луга, большую княжескую усадьбу граф Келлер получил как приданое за княжной Шаховской. Граф Келлер навел свои порядки. Он выписал из Риги ученого немца Обрехта. Этот зверь управляющий был на редкость циничным, наглым и жестоким. Он стегал крестьян нагайкой, травил собаками, сажал под арест за малейшую провинность, штрафовал без всякого разбора. Для расправы над крестьянами он держал при себе отставного урядника по прозвищу Юшка, непревзойденного мастера жестокостей и издевательств.
Часть II. После отмены крепостного права. Келлеры. Управляющий Обрехт. Промыслы в Сенницах. Знаменитое сенничанское полотно.
Крепостное право отменено, а сенничане продолжают работать на графа круглый год. Немец Обрехт цинично хвастался, что он установит свои «немецкие» порядки в запущенном графском имении. Эти «порядки» сельские старожилы помнят до сих пор. Мерзавец Обрехт запретил прогонять крестьянский скот через графскую речку. Установил непомерную, разорительную плату за сучья и хворост в графском лесу, которыми отапливались сенничане. С утра до вечера негодяй Обрехт разъезжал на американской двуколке по улицам, полям и лугам, гоняясь за крестьянами с плетью и ружьем. Этот озверевший прохвост и тиран не имел границ в своем произволе. Он стрелял по убегающим женщинам и детям, порол нагайкой крестьян без всякой провинности. Был бесконтрольным хозяином графского имения. За грошовую плату сенничанская беднота срывала горы и холмы в тенистом графском парке, копала канавы и огромные пруды, возводила арки и мосты. Строила парники, оранжереи, риги, склады. Насаждала сад, расчищала барские сосновые дубравы. С самого раннего утра до поздней ночи сотни подростков, девушек, стариков, женщин и мужчин изнемогали на изнурительной работе ради самодурства и прихотей зверя Обрехта. Работали не только сенничане, но и крестьяне из соседних деревушек Старого, Полурядинков и Кудрина. Люди сносили унизительные издевательства и самый необузданный, жестокий произвол мерзавца Обрехта, который тиранил сельскую бедноту. У него были повадки разбойника и палача. Он не признавал пощады ни к кому. Подростки за две копейки в день сажали молодой лес на хуторской горе. Женщины копались в саду и на огороде, получая по двенадцать копеек за шестнадцатичасовой рабочий день. Мужчины, кто с топором, кто с лопатой, кто на лошади, работали сдельно. Зарабатывали в день от двадцати до тридцати копеек. Но и этих грошей не получали. Крестьян обсчитывали десятники, обсчитывал управляющий, обсчитывали старосты. Жаловаться было некуда.
В конторе управляющего сидел урядник Юшка. В волостном правлении был старшиной приятель Обрехта кулак Меркулов. Уездное начальство из Зарайска трепетало перед всемогущим Обрехтом. Летом бедняки работали в графском саду, на графском огороде, убирали урожай с графских полей. Осенью молотили графскую рожь, овес, гречиху, копали графский картофель, работали в лесу. Наступала зима. У сенничанской бедноты подходили к концу последний хлеб и корм. Приходилось искать новую работу. По свежему зимнему первопутку крестьяне отправлялись в извоз. Перевозили хлеб, дрова, кирпич, соль, сено, пряжу. Работали в Озерах, Голутвине, Коломне, Рязани и Зарайске. Спали на возах, в темных и грязных постоялых дворах. Питались скверно, всухомятку. Целую зиму не ходили в баню.
Тяжкой была судьба безлошадников. Они кормились как придется.
Уходили в Петербург, Рязань, Москву. Работали в трактирах, чайных, дворниками, сторожами. Разбредались по всей Рязанской губернии в поисках случайных заработков. Многие работали на текстильной фабрике в Озерах ткачихами, прядильщиками, ватерщицами, сновальщицами, кузнецами, грузчиками. Спали в холодных хозяйских бараках, на широких нарах. Мужчины и женщины ютились в одном помещении. Люди стирали белье и мылись тут же в бараках, отгораживаясь занавесками или рогожками. Труд текстильщиков оплачивался чрезвычайно скупо. Мужчины получали от 6 до 12 рублей в месяц. Женщины и подростки —еще меньше. Если ткачиха вырабатывала 8 рублей в месяц, это считалось совсем богатым заработком.
А жизнь в Озерах была не дешевле, чем в губернском городе. Из скудного заработка приходилось платить за жилье, дрова, керосин, даже за кипяченую воду из провонявших барачных баков. Чай, сахар, табак, мыло, спички, хлеб текстильщикам отпускали втридорога в фабричной лавке в счет будущего заработка. Этой кабальной системой «кредита» фабрикант загонял текстильщиков буквально в петлю. Нигде не видел счастья сенничанин: ни дома, ни на фабрике, ни в городе. От рождения до смерти бедняк метался в заколдованном кругу безысходности и нестерпимой нужды.
Выхода не было. На пути крестьянина повсюду стояли урядник, поп, кулак, торговец, фабрикант. Они высасывали все соки из тела трудового крестьянства.
“Великолепное ручное полотно ткачих Сенницы широко славилось. «Фабриканты» продавали его значительно дороже фабричного полотна. Бойко торговали им в Рязани, Нижнем, Петербурге и Москве. В последние же годы перед мировой войной полотно из Сенницы стали отправлять в Бухару, Хиву, Ташкент и Фергану. Сенничанские скатерти и полотно раскупали нарасхват на городских и сельских рынках”.
До революции в Сеннице был развит кустарно-ткацкий промысел. Занимались им женщины. Они ткали на дому миткаль, сарпинку, тик, бельевое полотно и скатерти.
Своего льна в Сеннице не было. Но ткачих снабжали готовой пряжей местные кулаки — Фотий Моргунов, Роман Чувикин, Аким Чупеев, Иван и Василий Моргуновы. На них-то сенничане и работали. Это были кулаки-торговцы, которых селяне называли «фабрикантами». В Сеннице, Кудрине и Климове работало на них по сто пятьдесят — двести станков. «Фабриканты» принимали от ткачих готовое полотно, выдавали с веса основу и уток. Им было легко жульничать и плутовать, они беспощадно эксплуатировали и обманывали неграмотных женщин. «Фабриканты» смачивали пряжу в известковом и соляном растворе, потом высушивали на печи. Пряжа приобретала тяжесть извести и соли. А потом, пройдя через станок ткачихи, известь и соль осыпались на пол. Длина пряжи оставалась прежней, но вес ее становился меньше. За каждый же недостающий фунт «фабриканты» удерживали с ткачих по рублю.
Великолепное ручное полотно ткачих Сенницы широко славилось. «Фабриканты» продавали его значительно дороже фабричного полотна. Бойко торговали им в Рязани, Нижнем, Петербурге и Москве. В последние же годы перед мировой войной полотно из Сенницы стали отправлять в Бухару, Хиву, Ташкент и Фергану. Сенничанские скатерти и полотно раскупали нарасхват на городских и сельских рынках. Но какой дорогой ценой обходилось это полотно сенничанским ткачихам! За кусок готового полотна в шестьдесят один аршин длиной, фабриканты платили от тридцати пяти до сорока копеек. Между тем даже при восемнадцати — двадцатичасовом рабочем дне полный кусок полотна ткачиха могла выткать лишь за целую неделю. Поэтому, чтобы заработать кусок хлеба, в некоторых избах одновременно стучали три или четыре станка. Целые семьи занимались ткачеством. Работали при скудном керосиновом освещении. Болели трахомой, куриной слепотой, ревматизмом и чахоткой. А фабриканты на жульничестве, обмане, безудержной эксплуатации наживали тысячи, строили себе роскошные дома, заводили рысаков.
Часть III. Сельское хозяйство в Сенницах до революции.
Каторжная, беспросветная, полуголодная и вечно неприкаянная жизнь была уделом бедноты в Сеннице. Что же заставляло сенничан заниматься ткачеством, бесприютно бродить по чужбине, работать на графа и фабрикантов, кулаков? Конечно, острый недостаток земли, крайняя земельная теснота, в которой жили крестьяне. Земельная община села до революции состояла из двенадцати паев. В пае — по двадцать четыре тягловых души.
На каждую тягловую душу приходилось немного – больше десятины пахотной земли. Эти двести восемьдесят восемь душ распределялись среди ста пятнадцати крестьянских дворов. Земля распределялась исключительно по мощности хозяйства.
Бедняк Антип Кузьмин имел семью в двенадцать едоков, но земельный надел его был всего на две души, тогда как торговец Самсон Моргунов жил только с женой и дочерью, а имел земли на четыре души. Две трети крестьянских дворов имели по одной-две души земельного надела. У восемнадцати дворов земельный надел был от двух до трех душ. И только девять дворов кулаков и торговцев, обрабатывавших землю за счет наемного труда, имели надел на четыре души.
Кулаки и торговцы были заправилами в селе. Они хозяйничали, как хотели, в сельской земельной общине, держали бедноту на крошечных наделах. Но и эти крошечные наделы были разбиты на три поля. А почва в полях разная: и попостнее и помягче. Поле приходилось дробить на крошечные полоски-ленточки. Таких полосок в каждом поле — не менее пяти. В некоторых полях ширина полосок была меньше сажени! Так и назывались эти полосы: «полусаженки», «осминники», «полуторки». Полосы разделялись межниками. Межники покрывали все поле вихрастой щетиной бурьянов и сорняков. Что мог сделать крестьянин на такой полоске?
— Проедешь, бывало, два раза с бороной, и в третий раз уже негде ехать, — вспоминают старики. — Были и такие полосы, на которых лошадь не развернешь. Тесна была земля для бедняков. А вот, например, сенничанский поп Благовестов имел свыше семидесяти десятин пахотной земли. Дьякон, пономарь, церковный староста также не знали недостатка в земле. «Церковное поле», как называли тогда крестьяне эту землю, простиралось по обеим берегам Гуменного оврага. Это была самая удобная и плодородная земля. Она вплотную примыкала к сельским гумнам. Но при выборе земли попу и причту мнения крестьян не опрашивали. «Церковную» землю выделили из общины по приказу графа, земского начальника и волостного старшины. Поп Благовестов, словно помещик, имел двухэтажный дом, огромный яблоневый сад, батраков, рысистых лошадей, щегольские экипажи. Вся прислуга — кухарки, прачки и сторожа, кроме своих обязанностей, работала в саду, на огороде, в поле. Во время сенокоса и уборки на поповских загонах работало ежедневно по тридцать-сорок человек. Нужда заставляла сенничан идти в кабалу к попу, к кулакам. Своя полоска откладывалась на вторую очередь.
Старожил Сенницы Егор Самсонович Клюйков рассказывает о прошедшей жизни, словно о тяжелом сне.
— Бывало, начинается весна-матушка, — говорит он, — а у тебя на душе славно камень. Бессловесная скотина и та радуется теплу и солнышку. А у крестьянина руки опускаются. Кто побогаче, да покрепче, глядишь, и соху с бороной готовят. А у тебя — ни семян, ни коня, ни хлеба. Волей-неволей идешь к кулаку, кланяешься. Лето еще не наступило, а ты уже хомут на себя надеваешь. И злоба тебя берет и горе донимает, а ничего не поделаешь. Силы у нашего брата, мужика, не было. На все село сенничане имели только двадцать восемь десятин покосных лугов. Сена не хватало даже для лошадей. Из-за бескормицы, из-за отсутствия пастбищ крестьяне держали мало скота. По одной корове, по паре овец имели только крестьяне середняки. Бедняки же и не мечтали о своей корове. Для коровы нужен корм, который приходилось покупать на стороне. За корову нужно платить пастуху, оплачивать выпасные луга управляющему графским имением. Недостаток навозных удобрений наблюдался в каждом хозяйстве. А без навоза, говорят сенничане, земля — что вода: сколько ее ни меси, толку не увидишь. И неудивительно, что урожай сам-третей или сам-четверт считался уже хорошим!! Откуда могли быть высокие урожаи сельских полей?
В таких условиях не могло быть и речи о правильном ведении хозяйства.
— Если бы не революция, если бы не советская власть,— говорит Егор Самсонович, — так и не видело бы село Сенница у себя трактора. Приемы и способы обработки земли, ведения полеводческого хозяйства соблюдались дедовские, примитивные. Сенничане сидели на трехполке, пахали землю деревянной сохой. Вывезенный навоз не запахивался по три-четыре недели. Навоз высыхал на солнце, выветривался, выщелачивался дождями. Удобрительные его качества улетучивались, пропадали зря. Запахать навоз в день вывозки его в поле нельзя — в паровом клину пасется стадо. Скот мог остаться без пастбища.
До 1915 года в селе не было ни одного плуга. Понадобилось около восьми лет, чтобы плуг внедрился в крестьянском хозяйстве сенничан. Единственным удобрением полей был навоз. Посев проводился исключительно вручную. До революции в селе не было ни одной жатки, ни одной сеялки.
До 1920 года ни в одном хозяйстве не практиковалась зяблевая вспашка. Никто из сенничан не проводил прополки посевов. Весной начинали пахать или с «егорьева» или с «николина» дня, независимо от состояния почвы. Сенокос начинали с «петрова» дня. Заболевший скот лечили исключительно у «коновалов» и знахарей. Осенний сев начинали со «спасова дня», то есть с половины августа по новому стилю. До начала сева ни в одном хозяйстве не протравливали семян. Скот из-за недостатка пастбищ осенью пасли по озими. Первый агроном на полях Сенницы появился только после Октябрьской революции. Ни царские чиновники, ни земские «деятели» ничего не сделали для распространения среди крестьян хотя бы элементарных агрономических знаний. Для крестьянина слово «агроном» было пустым звуком.
Это и не удивительно. В 1904 году на все сельскохозяйственные учебные заведения, на все агрономическое обслуживание и просвещение Рязанской губернии было израсходовано восемь тысяч сто четыре рубля семь копеек!
Часть IV. Летопись событий в Сенницах конца XIX в. – 1917.
Вот наиболее памятные даты дореволюционного села Сенницы, сохранившиеся в памяти старожилов.
В 1889 году князь Шаховской выдавал свою дочь за графа Келлера. По этому поводу три дня молебствовало, пьянствовало и дралось село Сенница. Пять арестованных, двенадцать оштрафованных, один зарезанный в драке.
В 1891 году от засухи полностью погиб весь урожай на крестьянских полях и огородах. В этот черный год на крестьянских полосках совсем не появлялся серп. Тяжелый голод. Люди питались лебедой, сосновой корой, мхом, мякиной. Были раскрыты все риги, клети и амбары, была снята солома со всех крыш. Но от бескормицы погибло девять десятых крупного и мелкого скота.
В 1892 году — повторение засухи, правда, в меньших размерах.
В 1896 году в графском парке установлена вооруженная охрана. Калужские мужики, одетые в «казацкую» форму, не давали ни прохода, ни проезда сенничанским крестьянам. Усилились аресты и штрафы крестьян за «потраву», «порубку», «порчу» графских лесов, полей и сенокосов. Калужские «казаки», возглавляемые графским урядником Юшкой, запрещали собирать в графском лесу даже грибы и ягоды. Задержанных детей, женщин, стариков под конвоем отправляли к управляющему Обрехту для «разбирательства».
В 1900 году при взимании оброка и недоимок сенничанские крестьяне были буквально разорены. Волостной старшина с урядником и становым приставом забирали у крестьян последнюю корову, описывали и продавали с торгов одежду, самовары, обувь. У бедняка Игната Соловьева унесли единственные сапоги.
В 1903 году, во время сенокоса, сгорело дотла почти все село. После пожара крестьяне молебствовали несколько дней и строились около десяти лет.
В 1904 году на полях Манчжурии были убиты в боях с японцами двое сенничанских крестьян — Василий Моргунов и Григорий Климов. В августе этого же года сельское стадо забрело на графский луг, и управляющий Обрехт потребовал выкупа скота в таком размере: за корову — 3 рубля, за телку — 2 рубля, за овец и свиней — по 1 рублю 50 копеек с головы. Крестьяне зашумели, и не платили денег. Целую неделю окот находился под замком у Обрехта.
В 1905 году сенничанские текстильщики бастовали на озерских фабриках. В Сеннице озлобленные крестьяне выбили окна и выломали двери в волостном правлении, намеревались разгромить графскую усадьбу. Бастовавшие текстильщики, под руководством коломенских большевиков, одновременно готовили поднять вооруженное крестьянское восстание… Но восстание было подавлено и в селе была проведена порка «зачинщиков» и ссылка в Сибирь.
В 1909 году выделились на отруба сенничанские кулаки братья Моргуновы. Несколько десятков десятин лучшей земли было отрезано от земельной общины. Проводилась в жизнь пресловутая столыпинская «реформа».
В 1914 году, в самый разгар страды, была объявлена мобилизация запасных чинов, ополчения и белобилетников. Для защиты «веры, царя и отечества» оторвали от семей и бросили в пекло войны десятки мужей, отцов и сыновей села Сенницы. Годы жестокой, бессмысленной мировой бойни. В селе реквизируют лошадей, рогатый скот, фураж, продовольствие. Выколачиваются оброки и налоги. В сельских лавках исчезают керосин, соль, спички, ситцы. С фронта поступают письма о раненых, убитых, пленных, пропавших без вести. Вдовы… Сироты… Растет число нищих и обездоленных людей.
Часть V. Сенницы в годы Октябрьской революции.
Великая Октябрьская революция смела власть помещика, попа и кулака, всколыхнула весь народ села Сенницы. Крестьяне стерли с лица земли мерзавца Обрехта, очистили от паразитов бывшую графскую усадьбу. Советская власть и коммунистическая партия дали сенничанам графскую, поповскую и кулацкую землю. Передали покосы, выгоны, выпасы, леса.
Просторны и привольны поля в селе Сеннице!
К Клишинскому полю прирезано 110 гектаров казенной земли, которой владел граф Келлер. Полурядинское поле расширилось за счет церковной земли. К Кудринскому полю присоединена арендная земля, которая также находилась в руках графа. Сенничане получили роскошные графские луга в устье реки Осетра. К крестьянским покосам присоединены Арендный луг, Терхино-Тупицыно, Березовый остров и Окский залив.
Эти великолепные покосные угодья славятся густым, буйным травостоем и неистощимым урожаем трав.
До революции в селе почти не было выгонов и выпасов. Обычно стадо выпускали на узкую долину речки Сенницы. После сеноуборки пасли скот в зарослях или на болотах Рогатое и Галкино. Вся площадь выпасов была немного больше тринадцати гектаров.
Советская власть передала крестьянам отличные выпасы и выгоны. Сенничане получили тенистый и обширный Казандреевский лес, широкий, ровный луг Орешник, огромное Кукушкино поле и просторный суходол Келлерово-Ярцево.
Советская власть передала крестьянам семьдесят пять гектаров отличных покосов, сто шестьдесят три гектара выгонов и выпасов, пятьсот пятнадцать гектаров пахотной земли, великолепный графский сад и пятьдесят один гектар огородной и усадебной земли.
Границы сенничанского мира раздвинулись.
Мечта о земле воплотилась в жизнь. Сенничанская околица перестала быть гранью, крайней чертой света. Сенничане впервые почувствовали себя людьми, равноправными гражданами великой советской родины.
Часть VI. Колхоз «Новый путь» в Сенницах.
Сенничанский колхоз «Новый путь» под руководством партийной организации был организован осенью 1929 года. Сначала колхоз объединял, кроме села, три соседних деревни: Кудрино, Балабоново и Климово. В колхоз вошло около пятисот дворов, свыше полуторы тысячи гектаров пашни и сенокосов, но слаженности и порядка не было. В колхоз принимались все без разбора.
Районные работники в погоне за высоким процентом коллективизации жизнью колхоза не интересовались. В колхоз проникли кулаки, подкулачники, торговцы и ярые церковники. Они вредили нагло и открыто. Разжигали среди колхозников недовольство новыми порядками. Портили и расхищали семенной материал, ломали машины и экипажи, выводили из строя рабочих лошадей, срывали проведение важнейших хозяйственных мероприятий. Производственная жизнь в колхозе расстроилась. То нечем было засевать поднятую пашню, то не хватало лошадей для вспашки поля. Уборку урожая проводили с запозданием
И всякий раз враги старались использовать малейшие неполадки и смеялись над колхозниками.
— Вот, смотрите, до чего довел колхоз!..
Но коммунистическая партия нанесла сокрушительный удар по врагам коллективизации и помогла колхозу очиститься от кулацких элементов. Деревни Климово, Балабоново и Кудрино отделились от села Сенницы.
В колхозе «Новый путь» остались лишь односельчане. С этого началось организационное и хозяйственное укрепление колхоза.
Восемьдесят девять крестьянских дворов, объединившись в одну дружную, крепко сплоченную семью, стали по-новому работать, по-новому.
Годы шли, наполненные радостным, творческим трудом. Каждый год неузнаваемо менял Сенницу.
Село неуклонно продвигалось вперед, удаляясь от темного, глухого и кошмарного идиотизма прежней деревенской жизни.
В этой социалистической перестройке села велика роль сельских коммунистов и комсомольцев. Сенничанские коммунисты и комсомольцы находятся на передовых линиях борьбы, на самых ответственных и решающих участках социалистической перестройки села.
Время приобрело смысл и ценность. Люди работали, боролись, учились. Часы и книги стали необходимостью в каждом доме. Украшая жизнь, шли годы.
Часть VII. Описание усадьбы в Сенницах в 1937 году. Сады в Сенницах.
Воробей опустился на тонкую ветку черемухи. Ветка, круто выгнулась и качнулась вверх. Тихий шелест мягких листьев разбудил Федора Агафоновича Зайцева. Протирая глаза и приглаживая короткие черные волосы, Федор Агафонович намеренно неторопливо поднялся с золотистой соломенной перины.
— Который час? — спрашивает он, улыбаясь, достает серебряные часики и строго удивляется на самого себя: — О, восемь! А еще светло.
“Кончается парк на верхнем гребне горы. И оттуда начинается сад. Опоясанный зелеными лентами хвойных «английских» аллей, сад простирается по всей горе Сосновой”.
Он выходит в сад и тревожно смотрит на дорогу. Время придти подводам с яблоками, помидорами и грушами. Но подвод все нет и нет. Дожидаться — время дорого, и уйти нельзя. Федор Агафонович должен принять плоды и овощи, взвесить, приготовить к отправке. Сегодня встал он в три часа утра. Несколько ночей до этого напролет провел в саду. В эти горячие, хлопотливые дни сбора овощей, плодов и фруктов бригадиру-садоводу не до сна.
— Мы продали уже на сорок тысяч яблок, — говорит Федор Агафонович. — А если посмотреть, так не заметишь, где снимали. Он вписывает в книгу какие-то квитанции и пощелкивает счетами на порожнем ящике.
— Сколько живу — такого дива не видел. А на своем веку я насмотрелся на сады довольно. Двенадцать лет садовничал у графа. Видел итальянские, австрийские, французские сады. Там, в плену, и получил я специальность садовода. Вот теперь сгодилось. Лучше нашего сада, пожалуй, по всей области не сыщешь. Только от продажи яблок колхозники села Сенницы получат больше ста тысяч рублей!
Вот он, этот чудесный, богатейший сад колхоза «Новый путь». Мы идем под гору.
Переходим живописный мостик.
Останавливаемся у высокого готического замка с острыми шпилями тонких башенок. По спиральной тропке поднимаемся опять на гору.
Внизу ослепительно сверкают широкие расчищенные пруды. Их много разбросано по всей долине: «Чайкин пруд», «Лебединый», «Тихое озеро», «Голубой залив», «Золотая гавань».
По тенистым берегам тянутся ровные песчаные дорожки, скрытые буйной зеленью декоративных деревьев и кустов.
Там и тут возникают перед вами ветхие беседки, гроты, звенящие родники, падающие серебристыми каскадами с обрывистых утесов.
— Все это наше, — говорит Федор Агафонович, — показывая направо и налево. — Этому хозяева мы, колхозники.
На островах, возведенных крепостными рабами, возносят в голубое небо могучую листву столетние дубы и клены. Зеленеют кедры, лиственницы, серебристые ивы, как бы покрытые вечерним туманом.
Декоративные деревья выписывались графом из Сицилии, Алжира и Китая. И вот бывший этот графский парк, гордость рязанского дворянства, принадлежит теперь колхозникам села Сенницы.
В готическом замке летом размещалась пионерская колония с московского Электрокомбината.
По дорожкам ходят с гитарой и гармоникой юноши и девушки, одетые в модные костюмы, шелковые платья.
Зеркальную гладь искусственных прудов бороздят лодки.
Кончается парк на верхнем гребне горы. И оттуда начинается сад. Опоясанный зелеными лентами хвойных «английских» аллей, сад простирается по всей горе Сосновой.
Площадь сада — двадцать семь гектаров! Девять с половиной тысяч плодовых деревьев! Несколько тысяч ягодных кустов! Одних только яблок — пятьдесят девять сортов. У каждого дерева, у каждого кустика побывал Федор Агафонович со своей бригадой. Осенью в саду проводились вырезка и окопка.
Двенадцать человек изо дня в день обрезали сухие сучья, дикие побеги, очищали сорняки. Заботливыми и рачительными хозяевами внимательно осматривалась каждая веточка. Федор Агафонович кривым ножом соскабливает старую, морщинистую кору со стволов, обучает работе своих товарищей.
В складках коры обычно гнездятся и откладывают свои яички многочисленные вредители сада. Поэтому Федор Агафонович придумал особую форму ножа, сделал заказ колхозному кузнецу. Затем, вооружившись готовым инструментом, он неутомимо приводил в порядок яблони.
Весной работы было еще больше. Садоводческая бригада окапывала деревья, белила известью яблони и груши, проводила посадку и прививку. Днем работали с лопатами и тачками. Ночью жгли в саду дымовые костры. Ночи стояли тихие, звездные. Люди боялись заморозка.
Всю весну садоводческая бригада была передовой по выполнению норм выработки. Больше всех работал сам бригадир — Федор Агафонович Зайцев. Работа не пропала даром. Две с половиной тысячи центнеров, то есть пятнадцать тысяч пудов яблок — таков результат этой работы. Урожай плодов исключительный. Садоводы расставили в саду почти тридцать тысяч подпорок, и все-таки деревья сгибаются под тяжестью плодов. Посмотрите на эти матовые, непомерно крупные яблоки, похожие на внушительные пушечные ядра. Это — антоновка. Одно яблоко весит 430 граммов! Одно дерево дает шестнадцать пудов!
Рядом с этим волшебным деревом пламенно краснеют анисовые яблоки. Они пылают, словно одетые кумачевыми полотнищами. Сплошными тяжелыми гирляндами яблоки свисают до земли.
Ни веток, ни зеленых листьев! Вы видите перед собой живую гору яблок. С одного дерева — полный воз.
Дальше идут сочная коричновка, сахарный аппорт, нежнейший штрифель, розовая плодовитка, благородный шепель, молочно-белый налив, сладкие мичуринские сорта.
Яблоки повсюду: на деревьях, на траве, в ящиках, в корзинах, на возах. Длинные обозы яблок то и дело спускаются под гору, выезжают из большого сада, но убыль яблок незаметна.
— Вот он, наш колхозный урожай, — не то что графский! — с гордостью восклицает Федор Агафонович. — Сад наш — золотое дно.
Часть VIII. Животноводство в Сенницах в 1937 году. О заведующей МТФ.
Домик Федора Агафоновича стоит на площади. На дворе разгуливают гуси и утки, разрывают пыль хлопотливые куры. В деревянном крольчатнике — мирная стайка пугливых кроликов. Кажется, около двадцати пяти штук.
Вечером с пастбища приходит сытая корова.
Бывший бобыль Федор Агафонович имеет свой дом, небольшой, но чудесный садик. От этого садика Федор Агафонович намерен получить не менее полутора тысяч рублей. Жена Мария Васильевна работает заведующей молочнотоварной фермой. Федор Агафонович занят и хлопочет много, но Мария Васильевна занята, кажется, еще больше. На ферме подбирают в стадо племенной, высокопродуктивный скот. Мария Васильевна руководит работой доярок и скотников, следит за чистотой и кормлением коров, устанавливает кормовые рационы. Пастбище обильное, это верно, но на ферме и летом проводится зеленая подкормка дойных коров.
Мария Васильевна читает зоотехнические книжки, выписывает газету и зоотехнические журналы. В праздники одевается нарядно: хорошие туфли на венских каблуках, шелковое платье, легкая косынка.
Детей у нее двое. Они учатся в сельской семилетке. Начнут в зимние вечера разговаривать с отцом — и сердце у нее радуется и зависть берет. За зиму Мария Васильевна прочитала «Поднятую целину», «Как закалялась сталь», «Мать» и «В огне». С тех пор Мария Васильевна стала активной посетительницей сенничанской библиотеки. Это ее крылатая поговорка ходит по селу Сеннице: «Золотой век — век советский!»
Часть IX. Церковь Вознесения Господня в Сенницах в 1937 году. Урожаи. Планы по строительству электростанции в Сенницах (речь не идет о руинированной старинной электростанции в усадьбе!).
На карнизе сенничанской церковной колокольни в бинокль можно прочитать дату постройки: 1724 год.
Церковь построена в петровском стиле, церковь для крепостных крестьян.
Сейчас в этой древней, толстобокой церкви — зерносушилка и колхозное зернохранилище.
На гранитной паперти стучит сортировка. В этот склад колхозники ссыпают только отборное сортовое зерно. Сортировку крутят четыре девушки. Двое мужчин ловко снимают с телег тяжелые мешки с провеянным зерном и весело взбегают по ступенькам. Сортировка на паперти стрекочет вторую неделю. Полновесным, отборным зерном уже наполнены вместительные закрома.
Зерном засыпана верхняя «летняя» церковь. Зерном наполнены закрома и в первом этаже.
Тяжелые сумрачные своды, возведенные еще петровскими каменщиками, надежно хранят колхозное добро.
Заново и разумно организовала жизнь Октябрьская революция. Все в графской усадьбе было сделано руками крепостных; руками людей, которые не пользовались результатами своего труда.
И каменную церковь в Сеннице строили крепостные рабы, сгоняемые нагайками и голодом. А на что она им нужна, церковь, благословляющая и охраняющая каторжную крепостную жизнь, насилие и гнет эксплуататоров?!
Заново и разумно организовала жизнь большевистская партия. В этом году закрома стали тесны. Под них ремонтируют и приспосабливают все старые постройки. В поле, за больничным садом, на широком току, еще вовсю идет молотьба. Работают все три полеводческие бригады. Длинные, высокие ометы свежей соломы, как неприступные бастионы, уже в два ряда окружают молотильный ток. Но под навесом еще много необмолоченных копен. В прошлом году, несмотря на жестокую засуху, в колхозе «Новый путь» люди не видели нужды. Урожай яровых и озимых культур был не только не ниже средних урожаев, снимаемых в благоприятные годы, при единоличном хозяйствовании, но на отдельных участках даже выше.
В этом же году колхозники снимают со своих полей почти в три раза больше прошлогоднего. Так же возросла доходность и по другим отраслям колхоза. Пройдите в правление колхоза. Здесь на особом деревянном щитке просмотрите любопытную диаграмму. Вы сразу установите рост доходности колхоза.
| Валовой сбор в 1936 году: | |
| Зерновых культур | 1759 центнеров |
| Бобовых | 21 |
| Картофеля | 1388 |
| Овощей | 137 |
| Ягод | 8,6 |
| Сена | 842 |
| Молока | 35,4 |
| Валовой сбор в 1937 году 1: | |
| Зерновых культур | 3 185 |
| Бобовых | 100 |
| Картофеля | 10 650 |
| Яблок | 2 500 |
| Груш | 50 |
| Ягод | 12,6 |
| Молока | 210 |
| Сена клеверного | 1 836 центнеров |
— Этот год — из всех годов — год! — говорят колхозники. — Такого урожая не приходилось видеть никогда.
Растут колхозные достатки. Незыблемо укрепляется зажиточность колхозников. Возникают новые планы, новые запросы.
Уже теперь люди оживленно разговаривают о новом строительстве на селе. Богатый урожай придвинул ближе то, что откладывалось на следующий год, расширил возможности. Село Сенница хочет жить культурно, по-новому! Нужно кино, нужны еще два-три телефона, нужен театр.
Слов нет, этот план может быть отодвинут еще на год —другой, но вот осуществление сплошной электрификации села — это совсем другое дело.
Электрификация села становится первейшей необходимостью.
Осветить свое село электричеством, зажечь «лампочки Ильича» в своих домах, на улицах и площадях, на скотных дворах, на конюшне, в парке — главная забота сенничанских колхозников.
Под церковью, на голубой речке Сеннице, уже подыскано место для сельской электростанции. Найдется и готовый сруб для помещения.
Есть средства, есть рабочие руки. Есть договоренность с электростанцией относительно технической помощи. Нужен лишь небольшой, хотя бы десятисильный двигатель.
Часть X. Доходы колхозников. Имена отличившихся колхозников.
Близится радостный колхозный праздник — распределение доходов. Каковы же нынешние доходы сенничанских колхозников?
Сталинский урожай зерна, овощей и яблок опрокинул все расчеты колхозной бухгалтерии. Приходилось вносить существенные поправки, продиктованные урожаем. И неудивительно, что даже сейчас еще довольно трудно подсчитать и определить точные размеры колхозных доходов.
По предварительным подсчетам, в колхозе «Новый путь» в этом году будет выдано на трудодень восемь килограммов хлеба, двадцать четыре килограмма картофеля, три килограмма овощей, два килограмма яблок, деньгами — один рубль.
Однако, осторожный счетовод колхоза Степан Сергеевич Савин предупреждает:
— Некоторые доходы мы еще учесть не можем. Урожай яблок мы определяем на глазок. Не учтен второй укос на клеверищах и лугах. На самом деле денежное и натуральное начисление на трудодень повысится.
Но это не определяет еще всех доходов колхозника.
В селе Сеннице у каждого колхозника имеется свой сад. По самым скромным подсчетам, личные сады колхозников дадут доход от восьмисот до трех тысяч рублей каждый. У колхозников свои огороды. Урожай лука, огурцов, моркови, капусты, помидоров, свеклы, брюквы в этом году особенно велик.
Больше всего, конечно, получат те, кто честно и добросовестно работал в своем колхозе.
Конюх Семен Лаврентьевич Мелешин выработал с семьей семьсот трудодней. До конца года Мелешины заработают еще двести пятьдесят — триста трудодней. Семен Лаврентьевич получит около трехсот пудов одного хлеба, сто двадцать два пуда яблок, сто восемьдесят три пуда овощей, тысячу рублей деньгами, тысячу пятьсот пудов картофеля!
Куда девать? Для семьи хватит и одной трети.
Кроме того, около двухсот пудов яблок Семен Лаврентьевич снимет со своего сада. У Семена Лаврентьевича своя корова, огород, восемь овец, пятнадцать гусей, куры. Дочь Клавдия, окончившая семилетку, работает в своем селе библиотекарем. Трое младших детей учатся в семилетке. А до колхоза беднее Семена Лаврентьевича не было на селе.
Хлеба своего еле-еле хватало на три месяца. Лошади никогда не имел. Нужда, голод были постоянными гостями, в его хозяйстве. Сейчас у него в доме все есть, дети учатся, сам читает книги. Зимой собирается покупать радиоприемник, велосипед, ружье, швейную машину.
Таких, как Семен Лаврентьевич, в колхозе «Новый путь» немало. Петр Кузьмич Моргунов, Мария Петровна Баркашева, Степан Сергеевич Савин, Федор Агафонович Зайцев, Петр Миронович Панкратов, Фекла Сергеевна Грушникова, Анна Ефимовна Моргунова и многие другие празднично, с крепким достатком встретили золотую осень.
Эти колхозные семьи выработали уже сейчас по пятьсот, шестьсот, семьсот и восемьсот трудодней. Каждый получит с избытком и хлеба, и картофеля, и овощей, и плодов. Культурная, зажиточная жизнь прочно утверждается в селе Сеннице.
Часть XI. Об агротехнике и председателе колхоза «Новый путь» в Сенницах.
Осенью колхозу «Новый путь» исполнится восемь лет. Пройдитесь по полям и сенокосным угодьям колхоза. Загляните в сад, на огороды, на скотные дворы. Побеседуйте с колхозниками. Прежде всего вас поражает глубокое, детальное знание своего дела каждым человеком, новые, проверенные методы труда. Люди разговаривают о своей работе как настоящие специалисты: агротехники, метеорологи, племенного и ветеринарного дела, системы плодосмена и севооборотов.
До революции сенничане не имели представления о зяблевой пахоте. В колхозе зяблевую вспашку поднимают тракторами. Рядовой посев, испытание семян на всхожесть, весеннее боронование озимых, прополка зерновых культур, минеральные и местные удобрения, борьба с вредителями— все это вошло в традицию колхозного полеводства.
Три-четыре года назад колхозники ревниво и усердно стремились «работать, как по книжке». Это означало массовую стихийную тягу к освоению простейших агротехнических знаний. Это была первая ступень сельскохозяйственной технической учебы. Люди жадно прислушивались к каждому слову агронома или зоотехника. Теперь эта картина уже дополняется целым рядом новых обстоятельств. «Работать, как по книжке» -— пройденный этап в селе Сеннице.
Бригадиры побывали на курсах, подучились дома. Доярки, плугари, севцы, садоводы, огородники и конюхи накопили богатый всесторонний опыт практической работы.
Колхозники и колхозницы, воспитываемые партией большевиков, за эти короткие восемь лет выросли. Выросли культурно и политически. Техническая грамотность колхозников неизмеримо поднялась. Закрепление людей на определенных участках работы способствовало широкому накоплению производственных знаний. Так выросли в колхозе кадры, глубоко знающие технику своего дела, обладающие богатейшим производственным опытом. Передовые колхозники начинают уже критически разбираться в агротехнике. Из общих агротехнических нормативов и схем они научились отбирать самое ценное и действенное. Они создают агротехнику применительно к конкретным условиям своего поля, участка, загона, производственного задания. Они хорошо разбираются в агрономических вопросах и решительно разоблачают различные лженаучные «предельческие» и вредительские теории.
Председатель колхоза Василий Антипович Кузьмин говорит:
— У нас огромное хозяйство. Людьми же мы не так богаты, как другие колхозы. Людей, откровенно говоря, у нас недостает. Учтен и переучтен каждый человек. И все-таки, если человека, скажем, ставим бригадиром или звеньеводом, конюхом или дояркой, прежде всего требуем: учись! Не дело, если бригадиры плавают, не знают агротехники.
Василий Антипович, бывший сенничанский крестьянин бедняк, уже четвертый год работает председателем своего колхоза. За это время он вырос, он великолепно разбирается в агротехнических вопросах, многому научился и прошел хорошую организаторскую школу. В его домашней библиотеке можно встретить книги по истории партии и рядом — о почвоведении, селекции, климатологии. Книги по коневодству, садоводству, механизации сельского хозяйства, ветеринарии. Этот культурно-технический рост села является крупнейшим достижением социалистической перестройки нашей деревни. С такими людьми, с такими кадрами колхоз победит и преодолеет любую трудность.
В нынешнем году впервые на сенничанских полях работали два комбайна. Сначала колхозников удивляли эти сложные, громоздкие машины. Но прошло время, и колхозники разобрались в этих машинах. Они сами подбирают участки для комбайновой уборки. Вносят остроумное упрощение в разгрузку бункеров. Проявляют поразительную находчивость и сметливость. Перед отправкой в другие селения комбайнеры признались сенничанам:
— В вашем колхозе неудобные поля: горы, кособокие ложбины. А вот машина наша не капризничала. Такую выработку, как у вас, мы нынче видим впервые.
Часть XII. О сенничанах, работающих на заводах и стройках. О сельской интеллигенции.
С конца весны и до начала осени в село съезжаются на дачу сенничане, работающие на фабриках, заводах и советских учреждениях. Замечательные кадры подарила Сенница Советской стране.
У вдовы-колхозницы Евдокии Гурьевны Черуповой все дети имеют высшее и среднее образование. Старший сын, Николай Антонович, работает в Москве инженером машиностроения. Средний сын, Михаил Антонович, — военный летчик, заканчивает высшее авиационное образование. Младший сын, Александр Антонович, окончив семилетку, учится в Московском электротехническом техникуме.
Бывший сенничанский крестьянин-бедняк Иван Ефимович Мареев окончил Всесоюзную промышленную академию и работает сейчас директором крупнейшего химического завода.
Крестьянская семья Самсоновых вся живет в Москве. Старший брат, Петр Иванович, работает начальником цеха на московском заводе «Манометр». Средний брат, Иван Иванович, работает в системе советской торговли. Младший, Федор Иванович, окончив высшее техническое учебное заведение, работает начальником чугунолитейного цеха на заводе «Компрессор».
Немало сенничанских ватерщиц, ткачих и слесарей работает на озерских текстильных фабриках.
Сенничанские каменщики, плотники и кровельщики работали и на таких крупных индустриальных стройках как московский Автозавод имени Сталина, Шарикоподшипниковый завод имени Кагановича, московское метро.
Немало токарей, слесарей и железнодорожников из села Сенницы работает на Коломенском паровозостроительном заводе, на железнодорожной ветке Голутвин — Озеры.
Сенничанские трактористы работают в Озерской МТС. Четырнадцать человек окончили в прошлом году школу-семилетку. Отличники учебы Иван Артамонов и Михаил Антипов поступили токарями на Коломенский завод.
Лучшие ученицы — Зоя Басютина, Таня Басютина, Аня Фарафонова, Дуся Филимонова — поступили в Зарайский педагогический техникум.
Питомцы сенничанской семилетки Карасев, Матужин, Сучкова учатся в Озерском текстильном техникуме. Клавдия Мурашева, Маруся Назаркова, Катя Милованова, Коля Дятлов, Сережа Хромов учатся в электротехнических и химических техникумах, в озерских и рязанских десятилетках.
Лучших своих сынов и дочерей посылает в советские города, на фабрики и заводы, на охрану советских рубежей колхозное село Сенница.
Вместе с тем растет и крепнет своя сельская интеллигенция. В Сеннице постоянно живут люди с высшим и средним образованием.
Колхозное село не имеет ничего общего с темным, нищим дореволюционным селом Сенницей. В селе — своя больница, почта, телефонная станция, ветеринарный пункт, аптека, добровольная пожарная дружина, стационарная библиотека, кино.
В сенничанской школе-семилетке обучается свыше ста тридцати детей колхозников. В селе появились новые профессии: телефонистка, киномеханик, письмоносцы, акушерка, врач, ветеринар, преподаватели истории, литературы, географии, ботаники, библиотекарь, режиссер.
Часть ХIIІ. Сенницкая библиотека. Занятия спортом.
В длинном списке газет и журналов, выписываемых сенничанской библиотекой, вы встречаете такие журналы, как «Народное творчество», «Литературная учеба», «Литературное обозрение».
Социалистическая организация труда в колхозе, широкое внедрение современных машин в сельскохозяйственное производство облегчает труд колхозника, открывают ему широкий доступ к учебе, к чтению, к культуре без отрыва от работы, от своего села.
Шестидесятипятилетний колхозник Егор Самсонович Моргунов 2 становится активным читателем в своей библиотеке. Вот список авторов книг, которые прочитаны этим почтенным стариком за одну только зиму: Николай Островский, Лев Толстой, Анри Барбюс, Максим Горький, Эмиль Золя, Ильф и Петров, Пушкин, Алексей Толстой, Джимми Колинс.
Этот список еще не отражает полностью всех читательских запросов Егора Самсоновича. Его требования на произведения Диккенса, Чернышевского, Белинского, Гюго, Анатоля Франса не были удовлетворены только потому, что этих книг пока еще нет в сельской библиотеке.
У Елены Парамоновны Клюйковой девять детей — огромная семья. Трое работают, трое учатся, трое живут самостоятельно. Елене Парамоновне пятьдесят один год. Живет одна, без мужа. За зиму Елена Парамоновна прочитала: «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Как закалялась сталь», «Мать» Горького.
В сенничанской библиотеке около тысячи пятисот книг. Классики марксизма-ленинизма, беллетристика, детские книги, прикладные науки. В соседние деревни — Старое Клишино и Полурядники — библиотека выделила передвижки. Весь книжный фонд библиотеки составляет две тысячи томов. За год каждая книга побывала в руках читателя по четыре с половиной раза. Двадцать четыре раза посетил свою библиотеку каждый читатель. Один раз в две недели — это уже серьезное, регулярное чтение. В списке читателей вы встретите конюхов, доярок, сторожей, бригадиров, машинистов, домашних хозяек, рядовых колхозников и колхозниц. Библиотекой охвачено 42 процента всего сельского населения. Прочитанные книги коллективно обсуждаются в библиотеке.
Так сама по себе сложилась практика многолюдных литературных вечеров. Только за один год библиотека провела свыше тридцати таких вечеров.
Над долиной лежат синие сумерки. У Казандреевского леса гремят тракторы. Трактористы поднимают целину, прибавляя к колхозному полю новые массивы пашни.
В селе зажигаются огни, звонкая гармоника звенит в парке.
На зеленом островке у Золотой гавани комсомольцы упражняются на турнике. Веселые и здоровые юноши и девушки готовятся к празднованию 20-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Разучивают сложные физкультурные номера. Упражняются в ловкости, меткости и силе. Физкультурники — не плохие стрелки. Спросите любого из них, они ответят как один:
— Метко стрелять должен каждый. Это необходимо для женщин и мужчин. Необходимо для стариков и юношей. Радостная, счастливая колхозная жизнь, советский золотой век села Сенницы в случае необходимости найдут себе достойных и надежных защитников. Завоевания Октябрьской революции для каждого священны.
