Тридцатого мая 2023 года известной советской и российской актрисе, заслуженной артистке РСФСР Елене Майоровой, трагически погибшей в августе 1997 года, исполнилось бы 65 лет. Ее муж, талантливый и знаменитый художник Сергей Шерстюк, пережил супругу всего на девять месяцев, оставив после себя не только весомое творческое наследие, но и пронзительные строки в дневнике, написанные в том числе после смерти жены и адресованные ей же – смерти вопреки.

Мы же, заглянув в опубликованные дневники Сергея Шерстюка, в день памяти актрисы вспомним о даче в Михнево, где любили проводить время супруги.

Елена Майорова в Михнево

Эпиграфом к настоящей статье можно было бы дать цитату из анализируемого мной дневника Сергея Шерстюка:

Судя по воспоминаниям С. А. Шерстюка и другим биографическим материалам о Елене Майоровой, дачу в Михнево актриса любила.

Так, в книге Е. А. Ямпольской написано, что

“не случалось такого — летом, осенью, зимой, чтобы Лена, располагая свободным временем, отказалась поехать в Михнево. Частенько сама подбивала остальных” ((Ямпольская, Е. А. Елена Майорова и ее демоны / Елена Ямпольская. – Москва : Астрель : АСТ, 2003. – С. 80.)).

Елена Майорова любила и тихую охоту в михневских лесах, что, в общем-то, неудивительно, поскольку Павелецкое направление Московской железной дороги славится грибными местами. Александр Сергеевич Шерстюк – генерал-майор, свекр Майоровой, умер в 1994 году ((Шерстюк, С. А.
Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – С. 409.)), заядлый грибник, нашел в ней полную единомышленницу ((Ямпольская, Е. А. Елена Майорова и ее демоны / Елена Ямпольская. – Москва : Астрель : АСТ, 2003. – С. 79.)).

“…грибы и велосипед, ужин за красным столом, наши потрепанные старые карты для непременного “козла” (с кем я еще буду играть в “козла” так?) ((Сергей Шерстюк пишет эти строки уже после гибели Майоровой – Прим. Залата Т. К.)). А как нас в грозу чуть не убила молния, с каким визгом мы мчались на велосипедах в непроглядной воде, переодевались, сушились, валялись на нашей кровати, читали, обнимались, выползали в мокрый сад, уходили в резиновых сапогах – грибы, грибы. …” ((Шерстюк, С. А.
Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – С. 344.)).

Шерстюк в своих дневниках описывает также кое-что из михневской жизни (и, прошу заметить, вновь лейтмотив – грибы):

“Июль, дача, грибы. Помнишь, поехали кастрюли в Михнево покупать? Купили такие красивые, что ты решила забрать их в Москву, а из Москвы привезти те, что постарее. Эх, любимая, в кладовке они стоят” ((Шерстюк, С. А. Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – С. 381.)).

Воспоминания Сергея Шерстюка перемежаются с описаниями его настоящего:

Сергей Шерстюк говорит о молоке, которое привозили в Михнево и продавали из соседнего поселка Малино Ступинского района.

Что же касается клубники, то художник, по всей видимости, действительно ее очень любил. Так, даже в журнале “Домовой” от 1995 года, когда супруги давали интервью, отмечено, что при даче в Михнево есть небольшой огород, в котором Шерстюк любит рвать клубнику и тут же есть
((Домовой. Россия: Издательский дом “Коммерсант”, 1995. С. 69.)).

Кстати, художник Сергей Шерстюк, являясь ярким представителем гиперреализма, творил в том числе и в Михнево. Так, в 1991 году на даче в Михнево он создал картину “Человек, который шагает мимо своей смерти” ((Шерстюк, С. А.Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – С. 117.)).

В журнале “Домовой” (номер от 1998 года) отмечено, что Елена Майорова на даче “совсем по-другому себя чувствовала, не так, как в московских родительских апартаментах ((Имеется в виду квартира родителей С. А. Шерстюка. – Прим. Залата Т. К.)), в которых она, конечно, не была чужой, но все-таки они не были ее домом” ((Домовой. Россия: Издательский дом “Коммерсант”, 1998. С. 20.)).

Хотя и дача в Михнево была тоже родительской: в своей книге Е. А. Ямпольская, говоря о крупных приобретениях четы Шерстюк-Майорова, упоминает о земельном участке, купленном рядом с “виноградовской дачей” (речь идет об администраторе МХТ им. А. П. Чехова Наталье Александровне Виноградовой и ее супруге), поскольку “квартиры собственной нет, так хоть дача будет отдельная” ((Ямпольская, Е. А. Елена Майорова и ее демоны / Елена Ямпольская. – Москва : Астрель : АСТ, 2003. – С. 126.)).

Сергей Александрович в дневнике вспоминает и последние дни пребывания Елены Майоровой на даче в Михнево. Так, всего за несколько дней до трагедии (Майорова сгорела заживо 23 августа 1997 года – загорелось ее платье, когда, находясь одна в московской квартире, она вышла покурить) актриса была на даче в Михнево – в последний раз, 19 августа 1997 года.

“19 августа, вторник, мы едем домой, в электричке я покупаю Леночке щетку-массажер. … “Сережа, дует, закрой окно”. – “Может, возьмешь мою курточку?” – “Нет, закрой, я заболею”. И она заболела ангиной” ((Шерстюк, С. А. Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – .С. 384.)).

В тот злополучный день – день своей гибели – Майорова не поехала на дачу. Семья была в Михнево, а она – одна в Москве. По свидетельству в книге Е. А. Ямпольской, в Михнево тогда, в 1997-м (да и в 2003 году – на момент написания книги) мобильная связь работала плохо, а пейджер работал “только если сгущался туман” ((Ямпольская, Е. А. Елена Майорова и ее демоны / Елена Ямпольская. – Москва : Астрель : АСТ, 2003. – С. 83.)).

Где находилась дача Майоровой и Шерстюка?

Где же находилась дача Майоровой и Шерстюка? Судя по написанному в дневниках – не в самом Михнево, а все же в некотором отдалении от него. До станции нужно было идти пешком через лесок.

“Ты стоишь у нашей лужи по дороге в Михнево и ждешь меня. Мы идем пешком на электричку. 19 августа 95-го года. 19 августа 97-го года мы шли пешком на электричку. Ты шла в последний раз. Сегодня я раскрутил пленку, отрезал два кадра, вставил в рамки, опустил в окошко, увидел, что ты меня ждешь у лужи, и прочитал в левом углу “95 8 19”. На следующем слайде ты идешь мне навстречу в любимой нами березовой роще, за моей спиной поле, за которым Михнево. …На кадре “95 8 23” ((Обращаю внимание – ровно через два года погибнет Майорова. – Залата Т. К.)) большая, еще зеленая, тыква. Тень, кусты. Потом дача со стороны сада, потом три яблока на красном столе, потом пруд, тот, рядом с нашей лужей. Пруд, где мы любили делать привал и собирать вдоль берега грибы. Мы называли его “озерцо”. …”((Шерстюк, С. А. Украденная книга / Сергей Шерстюк. – Москва : АСТ : Олимп, 2002. – С. 360 – 361.)).

Свекровь Майоровой, Лилия Сергеевна, вспоминает, что, когда она провожала невестку в последний раз с дачи до станции, то проводила ее только до леса ((Ямпольская, Е. А. Елена Майорова и ее демоны / Елена Ямпольская. – Москва : Астрель : АСТ, 2003. – С. 80.)).

То есть, исходя из всего вышесказанного, мы получаем ориентиры по дороге к станции в виде пруда, некой лужи, леса или перелеска, а также становится понятно, что дачи и Михнево разделяет поле, а за полем – березовая роща. При этом понятно, что путь к станции должен быть если не коротким, то хотя бы простым, учитывая, что некоторые дачи в районе Михнево отрезаны от поселка железнодорожным полотном.

О том, что на пути от станции к даче требуется переходить какое-то шоссе (Старокаширское или А-108) в дневниках также ничего не сказано. При этом такие варианты, как, например, село или деревня (Липитино, Лобынино) мы отметаем, поскольку Елена Майорова в одном из своих интервью признавалась, что больше хотела бы иметь дом в деревне, нежели дачу ((Домовой. Россия: Издательский дом “Коммерсант”, 1995. С. 69.)). Поэтому очевидно, что дача была в одном из товариществ или кооперативов в пригороде Михнево. При этом, исходя из фотографии дачи и описания из дневника (участок заросший, есть сад и т.п.), видно, что дача Сергея Шерстюка была довольно старая, то есть это участки, возникшие как минимум в 1980-х гг. Поэтому, автор полагает, можно ориентироваться на спутниковую карту Михнево от 1978 года.

Исходя из этого, автор предполагает, что наиболее вероятно это может быть одно из садоводческих товариществ в районе 2-го Вировского пруда и Тимирязевской улицы в Михнево.

Еще один вариант – “Дачи ВПШ” (расшифровывается как Высшая Партийная школа). По описанию местности из дневников этот вариант не вполне подходит, но если дача родительская (а значит, давали ее родителям), то, вполне возможно, генерал-майор Шерстюк, наверняка являвшийся членом партии, по каким-то причинам мог получить дачу именно там.

Наконец, не будем все же сбрасывать со счетов и южную оконечность Михнево – вполне возможно что это мог быть пригород, например, Астафьево – и не деревня, но и не вполне город.

Пруд в районе Астафьево – Лобынино – Липитино также имеется (запруженная река Каширка). Липитино и Михнево разделяет поле и высокий холм – как ворота в иную реальность…

Татьяна Залата

Юрист, краевед. Член МООО «Историко-исследовательское общество “Белый Камень”». Член Союза краеведов.

Администратор и создатель проекта “История Ступино и Коломны” (Stupinsky.ru).

[email protected]