Выропаевские курганы

Деревня Выропаевка находится в Коломенском районе Московской области.

Из монографии Мазурова А.Б. Средневековая Коломна в XIV – первой половине XVI в. М, 2001., страницы 503 – 507, статья Одна из первых находок вятических древностей”.

“Московские вятичи – классическая для отечественной археологии тема. Именно в Московском регионе (за пределами летописной территории вятичей) концентрируется большинство вятических древностей. Здесь были сделаны и первые находки. … Первые научные раскопки вятических курганов были проведены в 1838 и 1845 гг. А. Д. Чертковым. Эти ракопки вызвали своеобразную цепную реакцию – исследования прошли в имении Д. Г. Бибикова в с. Успенском современного Одинцовского р-на (проводились Н. И. Иванищевым); у с. Авдотьино Ступинского р-на (С. Д. Нечаев); а позднее у д. Потапово в Лениногорском р-не (А. А. Гатцук, 1863-64 гг.). О каждом памятнике были опубликованы отдельные статьи или заметки, правда, весьма различного качества. Сам сюжет подробно освещен А.А. Формозовым (Формозов А.А., 1988).

За бортом внимания, пожалуй, остался лишь один сюжет – случайная находка вятических вещей в 1843 г. в Коломенском уезде у с. Ворыпаевка. Это был второй достоверно известный факт обнаружения вятических вещей. <…> Между тем находка 1843 г. так и не привлекла внимания исследователей. …
Что же произошло в селе Ворыпаевка Коломенского уезда летом 1843 г.? Вот что доносил московский гражданский губернатор Министру внутренних дел: “На скате горы в 100 саженях от истока речки Бабаевки с незапамятных времен находилось два небольших холма. При разрытии одного из них 8 числа сего (июня – прим. А.М.) месяца по случаю понадобившейся земли для укрепления плотины, рабочие нашли человеческий остов с головою, обращенною на восток, с металлическим венком на голове (витом в середине, наподобие плетеной веревки, толщиной в палец) и с серебряною бляхою на груди. Тут же найдены: клок волос, что-то похожее на ленту или кусок материи, как будто тканной с золотом, и два (около ног) пустые глиняные сосуда. Из найденных вещей в целости сохранились венок, бляха и ножная кость, прочие же от первого к ним прикосновения рассыпались в прах. Другой холм также был снят, но под ним ничего не найдено”. Московский гражданский губернатор указал и на аналогии. Подобные вещи ему (или канцелярским служащим губернатора) были известны по находке ” прежде в 1838 г. в имении Н.А. Толстого при с. Верхогрязье Звенигородского уезда”. В заключении по поводу найденных вещей он писал: “Они некоторым образом свидетельствуют об обитаемости этих мест в эпоху довольно отдаленную, быть может, ещё во время водворения норманнов в России”.
Министр внутренних дел ( в 1841-51 гг. им был Л. А. Перовский), как следует из резолюции, “изволили обратить особое внимание на сие донесение”. В Петербург были запрошены сами вещи, хотя к донесению был приложен великолепный рисунок, выполненный в натуральную величину профессиональным художником.
При вторичном докладе Л. А. Перовский приказал препроводить вещи к Н. И. Надеждину – критику, отставному профессору теории искусств и этнографии Московского университета, читавшему курс эстетики, в прошлом издателю “Телескопа” (закрытого за публикацию “Философских писем П. Я. Чаадаева), перенесшему ссылку, а затем поступившему на службу в Министерство внутренних дел. Л. А. Перовский имел с Н. И. Надеждиным отдельный разговор по поводу находок.
Таким образом, находки были удостоены очень высокого внимания (от московского гражданского губернатора до министра внутренних дел).
… На этом история с находками не завершилась. Дворянин Г. Фролов, гостивший у своей матери (коллежской асессорши) в Воропаевке летом 1843 г., направил в респектабельную газету – “Московские ведомости”, письмо о них. К обстоятельствам находки он добавил важную для археолога деталь – находки были найдены ” в уровень с горизонтом земли”. Фролов откровенно пояснил и судьбу других находок (которые вовсе не “рассыпались в прах от первого прикосновения”): так как меня не было на месте во время находки, то, к сожалению, черепки горшков, истлевшие кости, а равно клок волос и остаток материи – всё это было брошено в кучу земли и засыпано в плотину”. Он также предпринял любительские раскопки другого рядом стоящего кургана, но они закончились неудачей. “Увлеченный этим случаем, я приказал было снять другой холм в надежде найти что-нибудь подобное, но изыскания и ожидания мои были тщетны: ни костей, ни вещей – ничего не найдено несмотря на все неприятности. Клад, как говорят, не дался в руки. При запашке нынешнего года под озимый хлеб, я предполагаю (! – прим. А.М,), что-нибудь должно оказаться, о чем не премину Вас уведомить” (Фролов Г., 1843).
Очень важно, что редакция “Московских ведомостей” снабдила письмо Фролова собственным постскриптумом, написанным, несомненно, хорошо осведомленным человеком. Вновь, в который раз в этой истории, указана аналогия – курганы у с. Верхогрязье. <…> В редакционном примечании также говорилось: “По краткому описанию г-на Фролова трудно сделать достоверное заключение. Желательно, чтобы почтенный наш корреспондент предложил не одно написание, но и самую находку свою на рассмотрение Обществу истории и древностей Российских” (Фролов Г., 1843).
Ответ Г. Фролова не замедлил, и он с радостью откликнулся на предложение на только представить находки на “экспертиху”, но и сделал широкий жест – выразил желание подарить их ОИДР ( Общество истории и древностей российских – прим. T.Larina). Следовательно, он вдогонку вещам послал в Министерство внутренних дел просьбу о возвращении их назад. 
… По всей видимости именно Н. И. Надеждин подготовил к печати заметку о древностях в официозный “Журнал министерства внутренних дел”. В ней … было дано гораздо более адекватное описание вещей. Шейная гривна интерпретирована, правда, как “головная повязка, род диадемы”. Зато фрагментированная “серебряная бляха” уверенно реконструирована как семилопастная (“семиконечная”). … Автор заметки обратил внимание на важное обстоятельство – “судя по истлевшим пням можно заключать, что вокруг рос в древности обширный дубовый лес, который с незапамятных времен истребился”. Подводя итоги, он несколько туманно заключал: “здесь в стране финской, весьма поздно начавшей русеть, было в старину значительное население, если даже предположить, что эти украшения принадлежали пришельцам, которым, конечно, незачем было заходить в глубину совершенно пустых лесов”. <…>”

 

Мазуров А. Б., Средневековая Коломна в XVI – первой трети XVI вв.: Комплексное исследование региональных аспектов становления единого Русского государства. – М.: “Александрия”, 2001. – 542 С., с 51 с. ил.

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x
Прокрутить вверх