Как праздновали Рождество и святки до революции

Рождество и святки в 1655 году

О Рождестве и святках в Коломне образца 1655 года оставил достаточно подробные воспоминания антиохийский патриарх Макарий (воспоминания описаны его сыном Павлом Алеппским – архидиаконом Антиохийской православной церкви).

Патриарх отмечает, что в сочельник был жестокий мороз, от которого трескались руки внутри меховых рукавов и отнимались ноги. О рождественской службе путешественники отметили:

«Труднее всего было то, что мы выходили от обедни только перед закатом, и когда еще мы сидели за столом, начинали уже звонить в вечерне, мы должны были вставать и идти в службе. Какая твердость и какие порядки! Эти люди не скучают, не устают, и им не надоедают беспрерывные службы и поклоны, при чем они стоят на ногах с непокрытою головой при таком сильном холоде, не ропща и не скучая продолжительностью служб, которые до крайности длинны» ¹.

Патриарх антиохийский пробыл в Коломне до Крещения.

В праздник Обрезания (это 1 января; в те времена Новый год праздновали не зимой) патриарх служил в соборе (вероятно, Успенском) и рукоположил иерея. При этом путешественники вновь посетовали на жуткие морозы, из-за которых заранее вскипяченная вода во время водосвятия быстро замерзла, и погруженный крест пристал к пелене ².

«На утро субботы, праздника Крещения, зазвонили в колокола в третьем часу дня и собрались, по обычаю, все бывшие в городе священники и даже деревенские со своими паствами, пришли в собор и облачались. Затем мы облачили нашего владыку патриарха [патриарха Макария – Прим.], и они пошли перед нами величественным крестным ходом попарно, неся большие и малые иконы, при чем большие несли двое; диаконы шли с большими крестами, рипидами и фонарями; мы же следовали за ними, пока, выйдя из городских ворот, не пришли к известной реке Москве. Уже вчера была пробита большая яма вроде бассейна – толщина льда в то время была в 5 пядей, – вокруг нее наложили помост из бревен и досок, поверх льда сделали кругом загородку, из предосторожности, чтобы от народной тесноты на льду он не провалился, как это случалось много раз, и положили мостки из досок от берега до ямы. Поперек ямы положили бревно вроде ступеньки, прочно укрепив его, дабы, когда наш владыка патриарх сойдет к воде для ее освящения, он мог опереться об него коленями. Деревенские жители выкопали на реке еще множество ям и стояли около со своими лошадьми.

<…>

Как мы уже упомянули, народ собрался тысячами из деревень, когда услышал, что антохийский патриарх намерен освятить воду. Затем наш владыка патриарх вышел к мосткам и окропил сначала священников, потом вельмож. О удивление! От сильного холода вода замерзала на щетинном кропиле, коим он окроплял, а также на рукавах саккоса и на их одеждах, принимая вид стекла. От чрезмерной стужи бороды и усы у всех мужчин в толпе побелели, ибо дыхание, от них выходившее, тотчас обращалось в лед, который нельзя было сорвать без того, чтобы не вырвать вместе с ним волос. Солнце в это время сияло» ².

Город Ордынин под Рождество в романе Б. А. Пильняка

В романе Б. А. Пильняка «Голый год», где под именем города Ордынина скрывается Коломна, в которой писатель жил некоторое время, сохранилось достаточно лаконичное описание рождественских праздников:

«Под Рождество до звезды не ели, на первый день славили Христа и рассказывали рацеи, в Крещенский вечер на всех дверях малевали мелом кресты» ³.

Редкий заводской выходной – Рождество Христово

В XIX – начале XX вв. на фабриках и заводах Коломенского уезда именно в день Рождества Христова устанавливался нерабочий праздничный день – один из немногих выходных в году. На некоторых крупных предприятиях давались расширенных выходные, например, на Коломенском машиностроительном заводе выходными были три дня на Рождественских святках ⁴. На Садковской мануфактуре по случаю Рождества Христова отдыхали два дня – 25 и 26 декабря⁵.

Традиция колядования

О традициях же колядования в нашей местности содержится отрывочное упоминание среди рассуждений Н. Д. Иванчина-Писарева (1790 – 1849) в книге «Прогулка до древнему Коломенскому уезду». Говоря о языческих истоках колядования (праздник Коляды 24 декабря – накануне Рождества Христова) и ссылаясь на Карамзина, Иванчин-Писарев приводит припев, «часто им слышанный» (очевидно, в Серпуховском уезде, в окресте имения «Рудины», где он проживал):

Ох! пришла Коляда

Накануне Рождества.

«Этот ох, современный началу нашего христианства, кажется, означает, как тяжко было народу отставать от своих древних поверий, из коих празднование Коляде было особенно гонимо по сближению с великим праздником христиан» ⁶.

Духовный стих “Рождество Христово” (Коломна)

Фольклорист П. Бессонов в 1863 г. опубликовал такой духовный рождественский стих из Коломны:

Рождество Христово
(Коломна)

Во городе в Вифлееме
Что со вечера звезда восходила,
Со полуночи возсиляла:
Что Пречистая голубица

5. Что Христа Бога породила,
И во пелены спеленала,
И во ясли Христа Бога полагала.
Приходили к Нему Персидстии цари.
Приносили Ему честныя дары,

10. Что честныя – злато и ливаны.
«Мне не дороги ваши дары,
А мне дороги ваши души:
А Я буду Бог над богами,
А Я буду Царь над царями;

15. А Я выберу себе Апостолов,
А Я дам-то им свою печать,
А Я дам-то им свое крещение,
Разошлю Я их по всем странам:
Кто приемлет их, той спасется,
20. А не приемлет их, той мучиться будет

(От В. А. Коробова)» .

Святки в Коломне 1830-х – 1840-х по воспоминаниям Н. П. Гилярова-Платонова

Знаменитый коломенец Никита Петрович Гиляров-Платонов (1824—1887), сын коломенского священника, подробно вспоминал годы своего коломенского детства в автобиографической книге «Из пережитого» делясь впечатлениями о праздновании Святок в Коломне 1830-х – 1840-х гг.:

«Год в приходском училище прошел, я и не видал как. Я был лучшим учеником; все давалось мне легко, благодаря хотя и кратковременной, но предварительной подготовке.

Пред каждым роспуском (на Святки и Святую) были экзамены, производимые торжественно смотрителем в присутствии учителей. Я скажу об этих порядках впоследствии, а здесь упомяну о том лишь, что в воспоминаниях осталось исключительно от этой нижайшей ступени училища.

Смотрите также

О коломенской крепости и фотографиях Н. М. Аласина

С приближением роспусков на Святки и Святую ребят не столько занимал предстоящий экзамен, сколько перспектива самого роспуска и лепешки, ожидавшие в деревне вместе со славлением. И в тот, и в другой роспуск они соберут по приходу несколько грошей, а в Светлую неделю сверх того и целый короб яиц. Собирались кучами, толковали, кто как пойдет, с кем. У иного, может быть, есть земляк из синтаксистов (учеников Высшего отделения), надежный путеводитель и руководитель. Присылка лошадей из дома редкими предполагалась, да те и не участвовали в совещаниях. Передавалось о препятствиях, грозящих на дороге, злых мужиках, иногда попадающихся, зажорах на дороге в оттепель.

А то хорошо, кабы нагнал знакомый односелец, возвращающийся с базара!

…

Отдыхала душа на празднике, и Светлая неделя, равно как Рождество, имели для меня особенное значение, потому что с семилетнего, кажется, возраста, стали брать меня по приходу [Н. П. Гиляров-Платонов – из семьи священника – Прим.]; то есть я сопровождал причт и точно так же получал, как и они, “за святыню”. Я лично не находил в этом утешения, потому что получаемые деньги отдаваемы были отцу, и тот за труды мои награждал меня уже по окончании всего славленья не более как несколькими грошами. Много ли я всего набирал, точно не умею определить, но помню, что брат-учитель говорил, шутя, ученикам обо мне: “Он богач, у него есть тридцать рублей пятачками”. Это значило, что отец откладывал собранные мною деньги, разменяв их предварительно на серебряные пятачки. Полагаю, что брат преувеличил. Но по его словам, стало быть, у меня накопилось до полутораста пятачков (они ходили, помнится, по 22 копейки) примерно в два года и, следовательно, я “нахаживал” в каждую святыню более семи рублей. Это много. Я помню дележи денег всего причта, после Рождественской и Светлонедельной святынь. На долю отца доставалось 60 рублей, без малого или с небольшим; по 20 рублей – дьячкам. Словом, выхаживалось всеми до ста рублей. Следовательно, если я набирал до восьми рублей, это был доход значительный.

Не во всех домах мне давали и не везде одинаково: где копейку, где грош, где пятак екатерининский, тяжелый, а где и пятачок серебряный и даже гривенник. Тридцать рублей, собранные мною и лежавшие у отца в виде пятачков, поступили в часть приданого старшей сестре Марье Петровне; это было мое усердие и воля отца.

…

Праздник Рождества ли, Пасхи ли, когда предстояло хождение по приходу, сопровождался неизменно теми же обстоятельствами. Беру Рождество. Ранним, ранним утром, часу в третьем, тотчас после утрени, садимся в сани (выпрошенные всегда у Мещанинова) и едем “по чужим”, то есть не по нашим прихожанам, а по тем, кто хотя чужого прихода, но нас принимает или даже принимает всех. Маршрут назначается, кем начинать, кем кончить. Кончаем Запрудом [Запрудами – Прим.], самою дальнею стороной, откуда возвращаемся уже при благовесте к обедне. Жутко бывало мне это время: всегда мороз, руки и ноги коченеют, а при проезде чрез Большую (Астраханскую) улицу овладевало уныние, подобное тому, какое ощущал я при звуках отбиваемой косы. Большая улица – тракт из хлебородных губерний в Москву. Зимами все ночи напролет тянулись и к Москве, и обратно бесконечные обозы, путь которых сопровождался однообразным, равномерным стуком полозьев о ступеньки, образованные в снегу копытами лошадей» ⁸.

Свадебный бум

И завершающее слово. После святок начиналась пора свадеб. Всегда заметен практически в любом приходе этот январский «свадебный бум», что видно из метрических книг.

О начале этой свадебной поры пишет «Московский листок» в 1899 году. Речь идет о Москве, но, полагаем, данная заметка актуальна для любой местности:

 «Праздники святок на исходе, остается только два дня, да и то неважных для разгула, в виду того, что многие уже поистратились за прошедшие дни и принялись за обычные свои занятия.

Вслед за этими днями наступит свадебный сезон. Начнутся вечера, «мальчишники», с провожанием холостыми приятелями женихов в жизнь новую, семейную; пирушки эти бывают весьма шумными и отличаются безобразиями и потасовками в ресторациях Петровского парка. Конечно, все такое творится у женихов зажиточных родителей» ⁹.