В 1848 году митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) (1782 – 1867) принимает решение назначить на должность игуменьей Коломенского Успенского Брусенского монастыря Олимпиаду. В тот момент монастырь претерпевал нелучшие времена. Молодую и неопытную Олимпиаду мучили сомнения – справится ли она. Принять положительное решение и побороть сомнения ей помогли помощь митрополита, надежная соратница и помощь преподобного Сергия Радонежского…
Из «Московских епархиальных ведомостей»., 1874 г.
В 1848 г., на третьей неделе Великого поста, Олимпиада, по вызову митрополита 1, отправилась немедленно в Москву, и в четверг утром явилась к нему сама не зная зачем. Наведавшись предварительно о благосостоянии Аносина монастыря, высокопреосвященный спросил ее:
– А что, ты говела или еще нет?
– Нет еще не говела.
– Кто ваш духовник?
– Такой-то иеромонах Высокопетровского монастыря.
– Ныне сходи к вечерне и исповедайся, – сказал владыка, – а завтра я приобщу тебя на своем подворье.
«Тебя», – присовокупил он, – «Привезут сюда игумении: Магдалина Хотьковская (только что из Коломны переведенная в Хотьков монастырь, где она и прежде была в числе сестер) и Аполлинария Зачатиевская». При этом спросил Олимпиаду: «Ты где же остановилась в Москве?» Она отвечала: в доме такой-то купчихи, потому что в Московских (девичьих) монастырях я никого не имею знакомых. На это митрополит сказал ей: «Ну так и отправься же от меня прямо в Зачатьевский монастырь и там побудь некоторое время; там же теперь гостит и Хотьковская игумения. Скажи, что я тебя прислал, и чтобы обе игумении побывали у меня тотчас же: я должен кой о чем распорядиться к завтрему».
Простодушная Олимпиада, из слов владыки не поняла, на что намекал он. Но игуменьям, как скоро они прибыли на Троицкое подворье, по приказанию его высокопреосвященства, он прямо объявил о назначении ее в настоятельницы Коломенского Брусенского монастыря (резолюцию об этом последовала в тот же день— 11 марта 2 ) и о намерении своем произвести ее завтра в сан игуменский. Как истинный сердобольный отец, он просил их обеих взять на себя труд и все издержки по этому делу, чтоб снарядили ее к посвящению как следует, дав им заметить, что она по-пустынному одета, слишком скудно и почти в рубище: она была в худенькой мантейной ряске и в келейной шапочке, какую носила постоянно. Предложение митрополита обе игумении приняли с великой радостью и готовностью; но в дальнейшем разговоре с ним, Хотьковская игумения, в мире Шагарова генеральша, с полгода только бывшая настоятельницею в Коломенском монастыре, позволила себе выразить удивление, что на место ее посылается молодая (36 лет) неопытная монахиня.
![Митрополи́т Филаре́т (в миру Васи́лий Миха́йлович Дроздо́в; 26 декабря 1782 [6 января 1783], Коломна, Московская губерния — 19 ноября [1 декабря] 1867, Москва) — епископ Православной российской церкви; с 3 июля 1821 года архиепископ (с 22 августа 1826 — митрополит) Московский и Коломенский. Митрополит Филарет (Василий Михайлович Дроздов) — родился в Коломне в семье священника.](https://stupinsky.ru/wp-content/uploads/2024/08/Philaret_33.webp "Олимпиада становится игуменьей Коломенского Брусенского монастыря 6")
«Если уж я там не нашла достаточных средств к поддержанию ветхой обители, приходящей в упадок, то что она после этого сумеет там сделать?», – сказала Шагарова и просила у владыки позволение взять ее с собой в Хотьков (в 12-ти верстах от Сергиевой Лавры), с намерением подготовить к такому важному посту, а монастырь Брусенский может оставаться пока без наличной начальницы. Шагарова, таким образом, как бы осудила архипастыря за его выбор, павший на Олимпиаду. Владыка видимо оскорбился, но сдержав себя сказал: «Предоставьте этот выбор Господу, да и мне (то есть не входите не в свое дело); со временем видно будет, как она (Олимпиада) поведет себя. Надеюсь, Господь управит ее к лучшему. Возвратясь с архиерейского подворья, игуменьи позвали монастырскую швею перешить для Олимпиады из своей одежды рясу, мантию и прочее. А она, узнав от них об участи, ожидающей ее, огорчилась до глубины души, и заплакала, приговаривая: «Что делает со мной святитель? Куда я гожусь теперь? Я и из Ладинского монастыря нарочно ушла, избегая игуменского сана, зная свое недостоинство. А он меня и без согласие моего посылает на такое важное служение! 3 Что будет со мною?…»
После вечерни и исповеди (в Петровском монастыре) Олимпиада пришла уже сама к архипастырю, чтоб упросить и умолить его не налагать на нее бремя, которого она не в силах понести. «Я и собой не умею управлять, как же стану управлять другими?» – сказала она. Поставляла на вид и свою неученость, что и писать-то она почти не умеет. Но владыка был непоколебим, и только укорил ее в малодушии, зачем она на сей раз так плачет и отчаивается, тогда как из одного бы послушание должна совершенно покориться и твердо верить, что сила Божие в немощах совершается (2. Кор. 12— 9). Господь простых, неученых рыбарей избравший к апостольству, так умудрил их, что они проповедью своей покорили весь мир; никакая злоба и и хитрость человеческая не могла преодолеть их, укрепляемых Духом Божьим. «И тебя», – сказал святитель, – «если положишься во всем на Бога, Он наставит, просветит, даст тебе и ревность и силы трудиться к пользе обители».
Тронутая словами Филарета, Олимпиада, пала ему в ноги и произнесла: «Да будет воля Божия надо мною и ваша, милостивый архипастырь! Простите грешную». На другой день, 12 марта, она произведена в игумению, на литургии преждеосвященной, во время входа с Евангелием. От умиления много плакала за этой службой, особенно в те высокознаменательные минуты, когда святитель, положив на главу ее руку, призывал свыше благодать Божию. Из церкви она была приглашена вместе с прочими игуменьями, в митрополичьи покои, где им подали чай и закуску. Магдалина, знавшая Олимпиаду еще в Ладине 4, опять заговорила о ее неспособности к управлению коломенским монастырем и советовала владыке отпустить ее в Хотьков; пусть бы присмотрелась сначала к обязанностям настоятельским. Владыка подал вид, чтобы замолчала; написал письмо к наместнику лавры отцу архимандриту Антонию, и Олимпиаде велел ехать с этим письмом в лавру преп. Сергия— помолиться там. Отец наместник, к которому она обратилась тотчас же по приезде,— прочтя письмо, вместе с нею пошел в соборную церковь, и приближаясь к раке преп. Сергия, положил что-то к нему в ножки; затем приказал служить молебен угоднику 5.
Молился сам и молилась с ним новопоставленная игумения — это было вечером; а на другой день после утрени, получив от него ответ на письмо владыки, она поспешила в Москву, и прямо с дороги— на Троицкое подворье.
Митрополит, по прочтении ответа сказал ей: «Тебе надо ехать в Коломну, заезжай прежде в Аносинскую пустынь, распростись с игуменьей и сестрами, возьми свои вещи. А я распоряжусь чрез консисторию на счет сдачи тебе монастыря (резолюция 13 марта), и там встретят тебя по-надлежащему».
При этом владыка сделал ей несколько замечаний насчет беспорядков и небрежности в некоторых сестрах Брусенского монастыря, и передавая эти сведение, дал ей наставление, как действовать мудро и благорассудительно, с первой же поры своего вступления в эту обитель. Ужас снова объял игуменью Олимпиаду при мысли, какую многотрудную должность принимает она, неопытная и неспособная, по отзыву об ней Магдалины. и пав в ноги святителю и обливаясь слезами, она говорила: «Как я поеду одна на чужую сторону? Я там никого не знаю, и меня никто не знает. С кем я посоветуюсь и поделю свое горе и недоуменья?»
А владыка сказал: «Приищи из аносинских монахинь какую-нибудь поискуснее и возьми с собой. Ужели ты там никого не избрала по духу и ни на кого не надеешься?»
Олимпиада отвечала: «Ближе всех ко мне рясофорная сестра Гликерия, и она очень была бы мне полезна, но едва ли согласится ехать к Коломну, потому что в Аносине живет с младенчества и однажды призналась: «Если б грозили меня в котле тут сварить и тогда бы я не покинула свою пустынь».
«Коли она способна быть твоей помощницей», – сказал владыка, – «пусть перейдет с тобой в Коломну. А после ты увидишь, какова там новая казначея 6, и в случае неблагонадежности, можешь представить свою Гликерию на эту должность, постригши ее наперед в мантию». Архипастырь, кроме того, обещал во всем содействовать Олимпиаде, и дозволил в сомнительных случаях смело обращаться к нему за советом лично и письменно. Благословляя ее в путь, сказал: «Вручаю тебя покровительству Матери Божией, посылая в обитель честного ее Успение. 7 Там есть Казанская чудотворная икона (древняя), прибегай к ней. Чрез молитву, по вере твоей, получишь потребное ко благу обители. Я буду молиться за тебя». От владыки (родился в Коломне), утешенная и успокоенная им, она была с визитом у матери его Евдокии Никитичны, которая поместясь на старости в близком соседстве с своим сыном, почти против ворот Троицкого подворья, вела жизнь, по возможности, уединенную. Вот что говорила ей почтенная старица:
«Прости меня, Бога ради. Тебе бы быть игуменьей в Коломне гораздо раньше, по смерти Елисаветы (скончалась в 1845 г.), чего и хотел владыка; да я, по просьбе сестер склонила его посвятить тамошнюю казначею Евлампию (скончалась в 1847 г., от грудной болезни). Но неудачен был этот выбор, и после того я стараюсь не входить в чужие дела». Побывав еще раз в Зачатьевском монастыре, Олимпиада из Москвы отправилась в Аносинскую пустынь, и там мирно расставшись с игуменией Анастасией и с сестрами, помолясь в келии, в которой жила и скончалась игумения Евгения Мещерская 8, вместе с Гликерией продолжала путь к месту своего назначения 9.
А. Григорий.
- Имеется в виду митрополит Филарет (Дроздов).[↩]
- Следует учитывать, что по старому стилю — Прим. Stupinsky.ru.[↩]
- Когда бегаем от славы, она преследует нас. [↩]
- Магдалина тогда была еще светской женщиной и езжала к игуменье Марии Ладинской.[↩]
- Домашний секретарь митрополита впоследствии передавал Олимпиаде о том, что в раку преподобного положены были на ночь два билетика, с надписью на одном «Хотьков», а на другом – «Коломенский монастырь». Владыка имел намерение, если выпадет первый жребий, перевести ее в Хотьков монастырь как уже устроенный, и через то облегчить ее участь, а Магдалину возвратить в Коломну.[↩]
- Резолюцией от 13 марта казначея Брусенского монастыря Трифена уволена от должности, а на место ее назначена монахиня Елена.[↩]
- Вспомним чудесное исцеление Олимпиады от иконы Успения Божией Матери в Киеве.[↩]
- Келья, возле больничной церкви, со смерти Евгении и до 1847 г. никем не была занимаемая; а с 1848 г. в ней помещалась Олимпиада.[↩]
- Гликерия думала только препроводить ее погостить у нее некоторое время и потом воротиться в Аносинскую обитель. Но 10 августа последовал указ о переводе ее в Брусенский монастырь, где и в мантию пострижена, с именем Ангелины, 12 марта 1849 г., была казначеей с 18 сентября 1852 г.[↩]