Как Коломна и Брусенский монастырь встретили новую игуменью – Олимпиаду

В 1848 году Олимпиада в качестве новой игуменьи Успенского Брусенского монастыря прибывает в Коломну. Сестры и горожане встретили ее благосклонно, но перед молодой настоятельницей открываются проблемы переданного ей монастыря.

Успенский Брусенский монастырь г. Коломны, список записей:

• Детство игуменьи Олимпиады (Успенский Брусенский монастырь, г. Коломна)
• О. Ф. Егорова (в будущем – игуменья Олимпиада Брусенского монастыря) в Киево-Печерской лавре
• Пострижение в монахини будущей игуменьи Брусенского монастыря Олимпиады
• Бегство монахини Олимпиады в Москву. Аносин монастырь
• Испытание недоброжелателями монахини Олимпиады
• Путешествие Олимпиады в Киев и к родным
• Олимпиада становится игуменьей Коломенского Брусенского монастыря
• Как Коломна и Брусенский монастырь встретили новую игуменью – Олимпиаду
• Обновление Успенского Брусенского монастыря в Коломне и благотворители
• О постройке Крестовоздвиженского собора Успенского Брусенского монастыря в Коломне

Из «Московских епархиальных ведомостей»., 1874 г.

Близ Коломны, в селе Сандырях, Олимпиада пересела в карету (в это время во всех градских церквях был благовест к вечерне — случайность замечательная), и по выезде в город была у святых ворот Брусенского монастыря встречена Новоголутвинским архимандритом Тихоном с духовенством и сестрами обители, 17-го марта (в среду крестопоклонной недели), при многочисленном стечении народа; затем следовала в Успенскую церковь, где по прочтении консисторского указа и присяги, после многолетия началась вечерня. Все искренно желали, чтобы новая настоятельница пожила долго в этой обители, поддержала бы и возобновила оную; а сестры имели причипы желать от новой настоятельницы некоторых милостей для себя, и еще до прибытия ее много молились со слезами о возможном улучшении своей участи действительно прискорбной, как мы увидим после.

Трифена, бывшая казначея, после полунощной молитвы видела в тонком сне, будто идет на богомолье в Киев, и на дороге входит в какой-то девичий монастырь. Остановясь в дверях тамошней церкви, пространной и великолепной, во время вечернего в ней богослужения, она чувствовала в себе необыкновенное умиление.

Возле правого клироса стояла игуменья, молодая и красивая по наружности, с материнской любовью взиравшая на сестер. По окончании вечерни, подозвав к себе странницу, она сказала:

“Тебя удивляет величие нашего храма и наше благоустроенное богослужение. А каково поют! Посмотри, сколько у меня клирошанок”.

При этом слове подала знак рукой, и к ней попарно стали подходить клирошанки, целуя у ней руку, все такие благообразные и большей частью молодые, были и малолетние. По уходе их Трифена, доселе находившаяся в каком-то изумлении, вдруг как бы опомнилась и пала ей в ноги, желая достойно почтить ее. Игумения велела встать и потом сказала ей:

“Неужели ж ты не узнаешь, что это ваш коломенский монастырь, и я ваша игумения? Какой славный храм я вам построила, а вы все скорбите, плачете! Перестаньте плакать, я вас во всем утешу”.

В ту же минуту проснувшись, Трифена ощутила в сердце радостную надежду, а в скором после того времени, встречая игумению Олимпиаду, приятно поражена была сходством ее с виденною во сне. И монастырь Брусенский через несколько лет получил тот привлекательный вид, в каком будущность его предизображена была таинственным сновидением. Но прежде чем начнем говорить подробно о внешнем и внутреннем благоустройстве монастыря, заметим, каким ангелом-утешителем явилась для сестер Олимпиада в самом начале своего управления обителью.

Она вступилась за монахиню Трифену, навлекшую на себя гнев прежней настоятельницы Магдалины тем только, что не дала ей истратить на себя деньги, собранные от продажи монастырских келий ¹, настояв, чтобы эта сумма была записана в приходную шнуровую книгу. Магдалина, отъезжая в Хотьков ², сулила попомнить это, и точно отмстила ей, взведя на нее разные небылицы. Владыка велел, 13 марта, уволить ее от казначейской должности (уволена по сдаче монастыря Олимпиаде) и перевести в Хотьков. Но, находясь в коломенском монастыре более 52 лет, старица здесь же хотела провести и остаток своей жизни (ск[ончалась] в 1867 г.), и умоляла митрополита не переводить ее. Под ее прошением Олимпиада прописала следующее:

“Если ваше высокопреосвященство соблаговолите снизойти прошению означенной монахини Трифены, то я с своей стороны не только не имею в виду препятствий к пребыванию ее в здешнем монастыре, так как она при мне ведет себя кротко и наблюдает ко всем должные отношения, но еще нахожу и нужною для монастырского послушания: ибо постриженных монахинь здесь очень мало и почти все они престарелые и болезненные, а потому и неспособные к послушаниям. В свою очередь, и сестры обители слезно просят в[аше] в[ысокопреосвященст]во оказать ей отеческую милость”.

Следуют подписи: самой игуменьи, монахинь и указных послушниц. Владыка дал резолюцию (23 апр[еля] 1848):

“1) Монахиню Трифену, по изъявленному настоятельницей согласию, оставить впредь до усмотрения в Брусенском монастыре.

2) Настоятельнице изяснить, что на принятие в монастырь или оставление в нем монахини требовалось согласие настоятельницы; что взять о сем и мнение старших сестр зависело от нее; по послушницам, которые сами состоят еще под искусом, давать свой голос о сем деле неуместно, и допускать сего не следовало. И должна она внушить послушницам, чтобы они не входили в то, что выше их меры”.

Не одну, а многих сестер утешила Олимпиада. В Брусенском монастыре, как мы уже знаем, были престарелые и болезненные сестры. За неспособностью их к трудам, Магдалина, прежняя игумения, просила митрополита, 20 января, исключить из штата 5 монахинь и 11 послушниц, обещаясь уделять им на содержание некоторую часть из процентов с капитала, положенного вкладчиками на вечное время; а их вакансии (штатные и монашеские) просила заместить другими сестрами ³. Дело это оставалось нерешенным до поступления новой игуменьи: долго скорбели старицы, не желая быть за штатом.

Новая начальница, в исполнение указа консистории от 18-го марта, донесла благочинному, Староголутвинскому игумену Назарию ⁴, что на увольнение за штат 19-ти сестер не может согласиться, имея в виду, что они сами признают себя еще годными для легких послушаний, сообразных с силами, и что на содержание их в этом случае потребовалось бы ежегодно до 457 р[ублей] сер[ебром], т. е. более всей процентной суммы. И то взято во внимание, что процентная сумма (378 руб[лей] 11 коп[еек] сер[ебром]), по завещаниям вкладчиков и по заведенному издавна обычаю, должна поступать в раздел на всех (96) сестер, считая и неуказных (белиц); и следовательно, если б на содержание престарелых пришлось выделять ту только часть процентов, какой они пользовались до сего времени, тоже достало бы им на один месяц; а выдавать больше, значило бы отнимать у других, на что сестры не изъявили согласия. Вот резолюция его высокопреосвященства от 12 июня:

“Не довольно понимают дело, что престарелые могут (быть) исключены за штат без утраты для них, и с пользой для других желающих пострижения. Посему оставить представление прежней игумении без действия до усмотрения, и дело почитать оконченным”.

А. Григорий.

1. Кроме казенных келий были и другие, в виде домиков, беспорядочно разбросанных внутри ограды. По смерти владелиц они поступали в собственность монастыря.[↩]
2. Имеется в виду Хотьков монастырь – Stupinsky.ru.[↩]
3. По штату и указу св. Синода от 20 июня 1832 г., в Брусенском мон[астыре] положено: монашествующих 17-ть и такое же число послушниц, итого 34. В 1848 г. налицо состояло: монахинь 13, послушниц 28, итого 41, а с неуказными 96. Заметим еще: указом св. Синода от 16 апр. 1834 г. разрешено: монахов (равно и монахинь), имеющих свыше 60 лет, если настоятели их и они сами себя признают неспособными к монастырским должностям, оставлять за штатом, на пропитании и в призрении монастыря, в котором служили, а на нх места в штат определять способных и достойных.[↩]
4. Краткое жизнеописание старца см. в Душепол[езном] Чтении, 1870, ноябрь[↩]