Источник: Кавельмахер В.В. Памятник архитектуры первой четверти XVI века – Покровская церковь в селе Чиркино.

Все права сохранены.
Скомпоновано С.В. Заграевским из рукописей В.В. Кавельмахера под общим названием: Памятник архитектуры XVI–XIX вв. – Покровская церковь в с. Чиркино Ступинского района Московской области. Предварительные работы и проектные предложения. Главмособлстрой при Мособлисполкоме. Трест «Мособлстройреставрация». 1980–1981 гг. Все права сохранены.
Компоновка, научное и литературное редактирование рукописей, сканирование, форматирование и размещение электронной версии материала в открытом доступе произведено С.В. Заграевским в 2010 г. Все права сохранены.
Иллюстрации в тексте в виде галереи.
Сайт: http://www.kawelmacher.ru/science_kavelmakher35.htm

Вступление

Село Чиркино и его памятники стали известны науке раньше многих других мест дальнего Подмосковья. Чиркино, родовая вотчина бояр Шереметевых, чья государственная, военная, хозяйственная, а позднее культурная деятельность в течение длительного периода привлекала к себе общественное внимание, с начала XIX в. прочно входит в сферу интересов отечественной исторической науки.
В 1843 г. Н.И. Иванчин-Писарев в своей книге “Прогулка по древнему Коломенскому уезду”¹ посвятил Чиркину пространный очерк, сопроводив его тремя иллюстрированными рисунками. Однако преувеличенно-восторженная оценка чиркинских древностей, сделанная Н.И. Иванчиным-Писаревым, носила дилетантский характер (например, он отнес церковь Василия Кесарийского ко времени Бориса Годунова) и в литературе не удержалась².
Новая оценка памятников Чиркина была сделана в 80-е гг. XIX в. академиком Н.В. Султановым. В 1883 г. он делает сообщение о памятниках Чиркина в Собрании Санкт-Петербургского общества архитекторов, выходит его архитектурно-археологический очерк “Памятники древнего зодчества в Коломенском и Броннинском уездах Московской губернии” ³. В 1888 г. он производит в Чиркине реставрационные работы и археологические разведки подколоколенной церкви Василия Кесарийского.

В отличие от Иванчина, Султанов увидел в чиркинских церквях – Покровской и Васильевской – заурядный церковный ансамбль в стиле провинциального “нарышкинского барокко”. Установившаяся в результате работ Султанова сдержанная оценка архитектурных памятников Чиркина продержалась до самого последнего времени.
Переоценка Чиркинских древностей происходила в обстановке повышенного интереса к древней вотчине Шереметевых. Последнему немало способствовало то обстоятельство, что Шереметевы, в отличие от других боярских родов, сохранили свой древний архив. Драгоценную часть этого архива составляли материалы, непосредственно касающиеся родовой шереметевской вотчины.

С 1881 г. начинает выходить многотомное монографическое исследование историка А.П. Барсукова “Род Шереметевых”, содержащее пространные сведения о Чиркине и его владельцах⁴.
Незадолго до этого, в 1872 г., Н.В. Калачевым были изданы писцовые книги Московского государства XVI столетия⁵, из которых явствовало, что в 1578 г. Покровская церковь в Чиркине уже была каменной.

На рубеже двух веков популяризацией Чиркина и его памятников занимался последний крупный представитель рода граф С.Д. Шереметев – известный культурный деятель предреволюционного времени, председатель различных Комитетов и Обществ. В 1899 г. им была опубликована отдельная брошюра “Чиркино”⁶ и выпускались фотооткрытки с изображением чиркинских церквей и иконостасов.

В первые годы XX в. в связи с проводившимися в чиркинских церквях капитальными ремонтными работами к Чиркину обращалось внимание Московского археологического общества⁷ и Императорской археологической комиссии⁸. В 1906 г. о нем пишет М.В. Красовский⁹.

Наиболее содержательным трудом из числа дореволюционных работ о Чиркине стал исторический очерк А.П. Барсукова “Село Чиркино”, написанный им в 1908 г. после завершения монографии “Род Шереметевых” и так и не увидевший света¹⁰. В своем очерке А.П. Барсуков, опираясь на обширный документальный материал (впервые привлекаемый им в этой работе), восстановил владельческую и строительную историю памятников, раскрыл символику посвящения четырех чиркинских престолов, установил имена ктиторов и уточнил датировки.

Не будучи специалистом в области архитектуры и археологии, А.П. Барсуков не пытался связать свои выводы с данными натуры, ограничиваясь в этом отношении ни на что не претендующими предположениями, однако благодаря логической организации материала в центре внимания у Барсукова оказалась Покровская церковь, почти совершенно выпадавшая из изложения у других авторов.

Но то, что одна из чиркинских церквей – Покровская – несет в себе остатки более древнего сооружения, стало ясно только в последние годы. На памятник с этой точки зрения одновременно обратили внимание архитекторы-реставраторы треста «Мособлстройреставрация» и ВПНРК.

Первооткрывателем древнего чиркинского памятника стал коллектив авторов каталога «Памятники архитектуры Московской области»¹¹ (подготовлен сотрудниками ВПНРК, руководитель Б.Л. Альтшуллер). В этом труде Покровская церковь охарактеризована как «бесстолпный трехапсидный храм первой половины XVI в., перестроенный в конце XVII в., в стиле московского барокко», причем особо отмечено, что архитектурное убранство уцелевшей древней части фасадов тождественно церкви Рождества Христова в Юркине. Указанная характеристика памятника повторена в статье Е.Н. Подъяпольской, посвященной вновь открытым памятникам архитектуры Московской области, выявленным в процессе работы сотрудников ВПНРК над каталогом¹².

К сожалению, авторы каталога не имели возможности обследовать памятники Чиркина в натуре. Последнее лишило ценности некоторые из сделанных ими утверждений и способствовало появлению в аннотации к памятнику ряда фактических неточностей.

Натурное обследование Покровской церкви было впервые произведено нами летом 1976 г. (исследования были продолжены в 1980 г.)¹³. Полученные данные легли в основу настоящей работы.

Архитектурные особенности Покровской церкви

Древняя Покровская церковь села Чиркино бывшего Коломенского уезда расположена на высоком гористом берегу речки Сухой Городенки (ныне – Сухоньки), в начале горного склона. На запад – северо-запад от церкви лежит село Чиркино, непосредственно от алтарей церкви начинается горный скат к небольшой речной долине. Местность вблизи церкви всхолмлена остатками кладбища и руинами придельных церквей. На юго-запад от Покровской церкви стоит ярусная подколокольная церковь Василия Кесарийского рубежа XVII–XVIII вв. на крестчатом основании.

В своем сегодняшнем виде Покровская церковь представляет собой бесстолпный храм с внутренними сторонами 7,52х7,55м, увенчанный восьмериком с глухим барабаном и главой и тремя далеко выступающими апсидами. Восьмерик, глава и верхняя часть четверика относятся к концу XVII в., нижние 2/3 четверика и апсиды принадлежат остаткам древней постройки.

Древняя часть Покровской церкви сложена из кирпича 25х12–13х6,5–7 см на крепком известковом растворе. Толщина стен 108 см. Храм построен без применения белого камня. Стены церкви, начиная с подошвы и до линии разборки, выложены с забуткой из натурального кремня. Из блоков кремня полубутовой обработки выложены и фундаменты храма. Осадочные связи применены только в верхних ярусах здания.

Древнее ядро Покровской церкви по всему периметру сохранило изначальную обработку фасадов. Фасады четверика расчленены высокими лопатками и обработаны арочными впадинами. Цоколь крепованный. Ширина лопатки с примыкающими креповками равна толщине стены храма, т.е. 108 см. Ритм фасадных членений мерный, успокоенный. Ширина центральных прясел лишь на 20–25 см превышает ширину боковых членений.

Далеко выступающие апсиды Покровской церкви в местах сочленения с четвериком обработаны так называемыми фланкирующими плоскостями.

Четверик древней Покровской церкви завершается трехчастным антаблементом, сохранившимся почти на всю свою высоту, – утрачены только 1–2 верхних ряда. Нижние членения антаблемента – три ряда, соответствующие «архитраву», и два ряда «фризовой» части, – переходят на апсиды. Выше антаблемента идет кладка XVII в.

Храм имел три плоскостных портала фряжского типа, в настоящее время почти полностью растесанных, и редкую систему окон: два на южном фасаде и одно – на западном. Северный фасад ниже храмового карниза окон не имел. В апсидах церкви было по одному окну в каждом из полукружий. Окна жертвенника и дьяконника были растесаны еще в XIX в., большое окно центральной апсиды погибло при обрушении свода.

Архитектурный декор Покровской церкви выполнен частью из простого, частью из профилированного кирпича. Почти все членения последнего набраны таким кирпичом – напуском или отступом. Встречается профилированный кирпич трех типов: тонкий валик, мелкая плоская выкружка и вал на ребро.
Стены четверика Покровской церкви хранят следы разновременной обстройки.

Близ северо-западного угла видны остатки маленького придельного храмика прямоугольной конфигурации без алтарных полукружий. Храмик был приложен к западному пряслу северного фасада: сохранилась врубленная в стену Покровской церкви пята с началом коробового свода из большемерного кирпича. В пазухе пяты заложена кованая внутристенная связь, позднее обломленная.

Этот придел Покровской церкви существовал до 50-х гг. XX в. Судя по сохранившимся фотографиям, придел был одноглавым, его стены были обработаны лопатками и увенчивались трехчастным антаблементом того же типа, что антаблемент основного храма, но значительно более грубого исполнения.

В последний период существования здания придел был покрыт уродливой вальмовой кровлей, не дающей судить о характере его завершения. Штраба от этой кровли пересекает оба яруса четверика Покровской церкви – древний и новый.

Точно такая же штраба от кровли имеется в аналогичном месте южного фасада. Это след от стоявшего здесь в древности юго-западного придела. Придел этот, симметричный первому, был в 1832 году заменен новым, более пространным.

Сейчас руины нового юго-западного придела простираются вдоль всего южного фасада Покровской церкви.

На западном фасаде четверика хорошо видна выдра треугольной формы – след от кровли бывшей здесь когда-то каменной паперти. Паперть соединяла между собой оба далеко выступающие на запад церковного придела.

Судя по натурным следам и сохранившимся фотографиям, юго-западный придел и паперть были перестроены одновременно в 1832 г. и обращены в одно помещение. При этой перестройке южная и западная древние стены сильно пострадали: в это время погибли порталы, были срублены лопатки и заложены окна.

Наличие вокруг Покровской церкви древней обстройки объясняет редкую сохранность нижних частей первоначального памятника, подвергшегося в верхних ярусах решительной переработке. По-видимому, в момент реконструкции здания в конце XVII в. древний четверик был закрыт со стороны села папертью и придельными церквями. По нашему предположению, одновременно с верхом барочной переработке могли быть также подвергнуты западная паперть и юго-западный придельный храм, считавшийся одно время особой церковью. Но как раз эти сооружения до нас не дошли.

Архитектоническая структура фасадов древней Покровской церкви, характер их декоративного убранства, арочные впадины фасадных прясел, фланкирующие плоскости апсид, профилировка цоколя и антаблемента, конструкция окон и т.д. – подтверждают стилистическую характеристику древней части памятника, данную в вышеупомянутом каталоге «Памятники архитектуры Московской области». Покровская церковь действительно принадлежит тому же кругу памятников, что и названная в аннотации церковь Рождества Христова в селе Юркино.

Обратимся к интерьеру храма. Близкая к идеальному квадрату структура четверика Покровской церкви и, в особенности, сходство ее фасадной декорации с декорацией Христорождественской церкви в Юркине заставила первых последователей памятника предположить, что Покровская церковь, подобно церкви в Юркине, была перекрыта крещатым сводом. Это предположение не подтвердилось. Уже сами размеры перекрываемого пространства (четверик Покровской церкви в интерьере на 2 м шире юркинского), а также совершенно иной по выражению характер ее фасадной тектоники (Покровская церковь имеет приниженные приземистые пропорции, она как бы «распластана») подсказывает совершенно иной образ здания и иной тип завершения конструкции.

Исследования стен четверика со стороны интерьера позволили получить неоспоримые доказательства, что Покровская церковь до ее перестройки принадлежала к зданиям крестовокупольного типа.
Основания столбов внутри четверика не сохранились, т. к. в 1901 г. под полом Покровской церкви был устроен глубокий калориферный подвал со сводами, и при рытье котлована фундаменты столбов были срыты.

На всех четырех стенах четверика, включая восточную, на отметке приблизительно 3,8 м от уровня пола (за отметку древнего пола мы, до проведения полного исследования памятника, принимаем уровень обреза стены в южной портальной нише плюс 10 см – условная высота выстилки древнего пола) сохранились срубленные заподлицо со стеной пяты восьми подпружных арок. Ширина пяты около 81 см, расстояние между двумя соседними пятами – 270 см. Под пятами подпружных арок нами расчищены гнезда небольших брусков, державших арочные кружала.

Выше арочных пят идут нижние следы когда-то лежавших на арках срубленных стенок, забученных половняком и небольшими валунами кремня. С противоположной стороны между выходами подпружных арок и углами четверика ясно читаются остатки стесанных тромпов, выложенных тычками напуском. Следы тромпов имеют дугообразные очертания, в углах четверика они сходятся в виде острых стрелок. В вершине дуги след тромпа прерывается. Начиная с этого момента и выше – до границ разборки древней стены – углы четверика протесаны в сплошной цилиндрической кладке существовавших здесь когда-то барабанов.

В юго-западном и юго-восточном углах сохранились фрагменты внутренней обмазки барабанов в виде беленых вертикальных полос.

Непосредственно за облицовкой лежавших на подпружных арках стенок проходили скрытые осадочные связи редкого вертикального сечения – 30х12 см. Эти связи должны были погашать распор стоявших по углам четверика барабанов. Следующий пояс проемных связей (необходимый для погашения распора от центрального барабана) лежал, судя по всему, выше линии разборки и не сохранился.

Таким образом, четверик древней части Покровской церкви был перекрыт крестовокупольной конструкцией на четырех столбах, связанных со стенами 8-ю подпружными арками.

Местоположение столбов фиксируется с абсолютной точностью: они делили идеальный квадрат четверика на 9 компартиментов, из которых 4 угловых представляли, в свою очередь, также правильные квадраты со стороной 1,6х1,6 м, а центральный подкупольный квадрат имел размеры 2,7х2,7 м. Эти пять – крестом по диагонали – расположенных компартиментов несли 5 церковных барабанов, а расположенные по странам света 4 компартимента составляли рукава креста и были перекрыты коробовыми сводами, возможно, ступенчатой конструкции. Столбы Покровской церкви имели сечение 81х81 см.

Между восточной парой столбов проходила невысокая алтарная преграда. Следы алтарной преграды на обеих стенах показывают, что она отступила от западных граней восточных столбов. В южной и северной стенах видны изначально выложенные гнезда однотяблового иконостаса.

Таким образом, до перестройки в конце XVII в. Покровская церковь в Чиркине была пятиглавым храмом крестовокупольного типа.

Однако первоначальный чиркинский храм не может быть определен как обычный четырехстолпный, т.к. вместо алтарных пилонов позади восточной пары столбов проходит капитальная восточная стена четверика с 3-мя традиционными проходами, соответствующими царской арке, северному и южному входам в алтарь. Такая стена встречается только в бесстолпных храмах и является, до известной степени, знаком бесстолпной конструкции основного перекрытия.

При наличии четырехстолпной структуры четверика очевидной аномалией также являются далеко выступающие апсиды с фланирующими пилонами. Для раннего периода нашей архитектуры такие апсиды вообще не характерны: в древнерусском четырехстолпном храме алтари занимают восточные компартименты, окончательную же форму алтарей им придают небольшие наружные полукружия. Поэтому далеко выступающие апсиды также могут смело рассматриваться как атрибут бесстолпного храма.

При этом структуру Покровской церкви нельзя называть шестистолпной, т.к. центральный трансепт храма проходит не перед восточными пилонами (в этой роли выступает восточная стена с царской аркой), а между первой и второй парой столбов (где в уничтоженной в XVII в. алтарной преграде находилась вторая царская арка).

Остается противоречивой также и центральная организация храмового пространства в пределах четверика. Традиционно подобная схема требует повышенного подкупольного квадрата и пониженных со стороны фасада закрестий. Однако единый храмовый антаблемент позволяет считать этот вариант для данного памятника полностью исключенным.

Таким образом, с точки зрения типологии древнерусских сооружений Покровская церковь представляет собою разноречивый конгломерат архитектурных объемов и форм. В ней соединены воедино апсиды бесстолпного храма с четвериком крестовокупольной конструкции, в котором нарушено почти обязательное для ранних храмов крестовокупольного типа без повышенного подкупольного квадрата условие – трансепт и восточная пара столбов не сдвинуты к востоку.

Представляет интерес и разбивка в плане алтарных полукружий Покровской церкви: при геометрически выверенном основании четверика они поражают мягким, как бы текучим рисунком внутренних делений. Искривление в плане алтарных полукружий – не ошибка и не неумение, а результат рационалистического мышления древнего зодчего. Подобно современным дизайнерам, древний строитель добивался необходимого для богослужебного действа функционального пространства.

Правое предалтарное полукружие – дьяконник – до реконструкции храма в конце XVII в. было отделено от алтаря тонкой глухой стеной. Последнее означает, что в нем изначально находился придел. В полукружии дьяконника, как и в полукружии центральной апсиды, ниже окна устроено горнее место.

Приделы и паперть Покровской церкви

Придел Петра и Павла (ранее – Андрея Критского, о его истории и датировке см. ниже) был разобран в 50-х гг. нашего столетия. Это был небольшой безапсидный одноглавый храм, пристроенный к северо-западному углу Покровской церкви.

Сохранилась пята коробового свода, врубленная в западное прясло северной стены Покровской церкви. В пазухе пяты заложена древняя кованая связь. Стены придела частично сохранились.
Лучше всего сохранился южный фрагмент стены с единственным придельным порталом. Стена приложена вприкладку к северо-западной лопатке Покровской церкви.

Небольшими шурфами выявлены нижние ряды стенной кладки вдоль западного фасада. Обнаружен прямой гладкий белокаменный цоколь.

Находящиеся под дерном завалы на месте придела не исследовались. Из завалов торчат древние кованые связи. Судя по высоте завалов, в них можно обнаружить остатки барабана и свода.
Южный придел Николая Чудотворца построен в 1832 г. на месте древнего придела того же наименования (о его датировке см. ниже). При перестройке древний придел был «распространен» на юг и на восток. Новый придел выстроен послойно из кирпича от разборки древнего придела и нового кирпича начала XIX в.: ряд из древнего кирпича размером 25х11х5–5,2 см сменяется рядом из кирпича 23х13х7,5 см.

Новый придел Николая Чудотворца был выстроен без сводов с балочным перекрытием, имел одну небольшую главу над алтарем и одну апсиду. Верхи придела утрачены полностью. Стены сохранились не более чем на четверть своей высоты. Гладкий белокаменный цоколь выбран местными жителями, после выборки стены треснули и осели. Отдельные простенки наклонились. Внутри храма завалы. От окон сохранились незначительные фрагменты.
Древний придел Николая Чудотворца вскрыт шурфами. Он стоял симметрично северному приделу и также имел прямоугольную конфигурацию без алтарного полукружия. Толщина стен древнего придела – 92–96 см. Размеры Никольского придела превышали размеры северного придела. Конструкция сводов неизвестна.

Западная паперть Покровской церкви впервые построена в камне в конце XVII в. в процессе реконструкции Чиркинского ансамбля (об этой реконструкции см. ниже). Несмотря на то, что сведений об ее архитектуре не имеется (сейчас от нее остались одни фундаменты с фрагментами цоколя), можно предполагать, что она стилистически была близка верхам Покровского храма, т.е. была выстроена в стиле «нарышкинского барокко». В забутке цокольной части стен Никольского придела встречаются полихромные раскрашенные «бородачи» и валы, которые могут быть отнесены только к этой паперти.

Паперть погибла, по всей видимости, в 1832 г. при перестройке Никольского придела, с которым она была в этом году объединена в одно помещение. Однако ее фундамент не разбирался. Древняя паперть, была, вероятнее всего, без сводов, с балочным перекрытием, однако до специальных исследований это нельзя сказать наверняка. К стенам Покровской церкви вполне могли быть приложены приставные колонны, разбросанные при реконструкции 30-х гг. XIX в. В этом случае паперть могла быть сводчатой.

На западном фасаде Покровской церкви сохранились треугольная выдра – след первоначальной кровли западной паперти.
В древности на месте каменной паперти могла существовать деревянная.

Историческая справка о роде Шереметевых и селе Чиркино

Село Чиркино древнего Коломенского уезда – родовая вотчина бояр Шереметевых.

Шереметевы вели свое происхождение от Андрея Кобылы, служившего Московскому князю еще в 1347 году. Родовая фамилия Шереметевых была – Кобылины. Кобылиными были и сродники Шереметевых – Романовы, занимавшие в течение 300 лет русский престол.

Новая фамилия одной из ветвей Кобылиных – Шереметевы – образовалась от прозвища правнука Кобылы – Андрея Константиновича, носившего фамилию Беззубцев (по прозвищу своего деда), но имевшего при этом личное прозвище – Шеремет. В жизни древнерусских людей личные прозвища играли какую-то очень важную роль, настоящий смысл которой мы еще недостаточно понимаем. Они не считались ни обидными, ни смешными. Прозвища носили преимущественно знатные люди.
Отец Андрея Шеремета Константин Александрович Беззубцев – первый известный нам владелец села Чиркина. И Константин Александрович, и его многочисленные потомки служили Московским великим князьям, а потом царям, в качестве воевод – в походах, наместников – в городах и провинциях, послов – при посольствах в соседних государствах и т.д. На протяжении почти 600 лет это была высшая московская знать.

У Андрея Шеремета было три сына: Иван, Василий и Борис. Сохранилось известие, что 13 февраля 1500 года они, – тогда еще молодые люди, – присутствовали на свадьбе дочери великого князя Ивана III. Ни один из них тогда еще не был боярином, и все они звались «дети боярские». Борис вскоре умер, а Иван и Василий Андреевичи стали служить великому князю.

Жизнь этих двух первых Шереметевых протекала в непрестанных боях – то с Литвой, то с казанцами, то с крымцами. Помимо далеких походов за пределы государства, каждый год, с началом лета, русское войско выходило на берег Оки и стояло все лето в ожидании крымского хана. Иного способа защитить Москву от татарских набегов, видимо, не было. В 1521 г. Крымский хан Мухаммед-Гирей обманул русских воевод, в числе которых был Иван Шереметев. Он перешел внезапно Оку в другом месте и ударил по войску московского князя с тыла. Русские были наголову разбиты, после чего Мухаммед-Гирей едва не взял Москву. В этом бою Иван Шереметев был убит.

Имя Ивана Андреевича Шереметева, пострадавшего за отечество (как тогда говорили, «за святые церкви и веру православную»), было вписано навечно в самый главный «Памятник» Московской Руси – Синодик Успенского собора – и поминалось вместе с царями, князьями и митрополитами вплоть до самой революции с прибавлением «Вечная память». (В этот Синодик вписаны также герои Куликовской битвы). Иван Андреевич умер, не оставив потомства.

Место Ивана Андреевича на службе у великого князя занял Василий Андреевич Шереметев, ходивший в походы почти ежегодно с 1522 по 1537 гг.

Задолго до описанных событий, – когда точно, неизвестно, – отец первых Шереметьевых Андрей Шеремет умер и оставил село Чиркино по завещанию младшему тогда сыну, т.е. Василию Андреевичу. (Как мы увидим в дальнейшем, Василий Андреевич Шереметев и был строителем первой каменной Покровской церкви в Чиркине).

Ратная служба Василия Андреевича протекала вполне благополучно. Однако с момента смерти великого князя Василия III, с 1533 г., над его головой начали сгущаться тучи. В Москве разгорелась вражда двух больших боярских партий – старинных русских князей Шуйских с выходцами из Литвы князьями Глинскими и Бельскими, родственниками вдовы великого князя Елены Глинской и ее сына, малолетнего Ивана Грозного. В этой борьбе Василий Андреевич, как один из наиболее родовитых сановников, примкнул к партии Шуйских. Как только Елена Глинская умерла (в 1538 г.), он был схвачен и насильственно пострижен в Троице-Сергиев монастырь под именем инока Васьяна.
В древней Руси пострижение в монахи означало гражданскую смерть. Но не для такого человека, каким был Василий Андреевич. Сохранилось свидетельство – ни больше ни меньше, как самого царя Ивана Грозного, – что инок Васьян в Троице-Сергиевом монастыре не прекратил своей политической деятельности. В написанном много лет спустя письме к игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козьме Иван Грозный обрушивает на голову давно уже покойного Василия Андреевича целые потоки брани. От него мы узнаем, что среди современников Василий Андреевич звался «чертом» – видимо, за его неукротимый темперамент и особую дерзость. Из слов царя Ивана можно понять, что с момента заключения Василия Андреевича в монастырь там начались яростные богословские диспуты, что монахи, – большинство из них принадлежало к московскому боярству, – разбились на партии. Виновником этой богословско–политической смуты царь Иван прямо называл Васьяна Шереметева.

По-видимому, правительство вскоре приняло меры, и Васьян Шереметев был переведен из Троицы в отдаленный Никольский Антониев-Краснохолмский монастырь, где и умер 9 января 1548 г.
У Василия Андреевича было шесть сыновей: Иван Большой, Григорий, Семен, Никита, Иван Меньшой и Федор Васильевич.
После смерти Василия Андреевича все его многочисленные имения, кроме Чиркина, перешли к сыновьям, которые и владели ими сообща до 1564 г. (в этом году они разделились). На Чиркино была составлена особая запись: этим селом Василий Андреевич благословил младшего из шести своих сыновей – Федора Васильевича. Чем было вызвано такое распоряжение, почему старинная родовая вотчина вновь была передана младшему, а не старшему из сыновей?

Дело в том, что Чиркино рассматривалось Шереметевыми не как обычное земельное владение. В нем находился родительский погост с фамильной церковью Покрова, на котором уже длительное время, с XV или даже с XIV в., погребались члены рода. Сами Шереметевы до самого XVII в. в Чиркине не жили: они “сидели” по селам и деревням в округе Чиркина – в Федоровском, Городне, Мещерине, Пруссах и т.д. Почитание памяти предков, «родителей», как тогда говорили, считалось у древних первейшей добродетелью. В Покровской церкви помимо годовых поминальных служб творились ежедневные «памяти» по покойным, служились панихиды и литии. Здесь сообща праздновались большие церковные праздники, крестили и хоронили.

Предполагалось, что для спасения душ предков заупокойные службы должны длиться вечно, вплоть до Страшного Cуда. В таком случае кто-то из членов рода должен был заботиться, чтобы заупокойные службы регулярно совершались сегодня и не прекращались в будущем. Считалось, что для этой роли более всего подходит младший сын, который проживет дольше остальных и дольше, таким образом, сможет заботиться о родительском кладбище и фамильной церкви. В семье Василия Андреевича этим сыном оказался Федор Васильевич. Последний по воле отца и сделался “душеприказчиком” рода Шереметевых почти до конца XVI столетия: он умер в 1592 г., пережив всех своих братьев.

Жизнь Федора Васильевича и его братьев протекала в бурные годы царствования Ивана Грозного. Из пяти братьев Федора Васильевича двое – Григорий и Иван Меньшой – были убиты на войне, третий – Никита – был казнен в опричине, Семен умер, а старший брат Иван Большой был заточен вместе с сыном Еремеем в Кирилло-Белозерский монастырь, где и умер в опале, ненавидимый и проклинаемый царем Иваном. Относительно благополучно складывалась при Грозном только жизнь Федора Васильевича. При нем и продолжалось строительство в Чиркине.

К концу царствования Ивана Грозного в роду Шереметевых произошло важное событие: они выдали свою единственную племянницу Елену Ивановну (дочь Ивана Васильевича Меньшого из соседней Чиркину Городни) за старшего сына Ивана Грозного – царевича Ивана Ивановича. В случае смерти царя Ивана ее ожидал титул русской царицы, а Шереметевы должны были сделаться первыми людьми в государстве.

Однако этим мечтам не суждено было сбыться. Сама Елена Ивановна послужила косвенной причиной постигшей ее катастрофы: во время пребывания царского семейства в Александровской слободе в 1581 г. царь застал ее, тогда уже беременную, в жарко натопленных дворцовых комнатах в одной рубахе, что по понятиям того времени было верхом неприличия (на женщине, тем более знатной, должно было быть не менее трех рубах). Пришедший в бешенство царь избил сноху. На крик жены прибежал Иван Иванович и вступился за нее. Царь набросился на сына и избил его до полусмерти. Потрясенный Иван Иванович заболел и через 11 дней умер. У Елены Ивановны случился выкидыш. По обычаю того времени молодая вдова была пострижена в монастырь.

Если бы не трагедия в Александровской слободе, Шереметевы, вероятно, заняли бы то же положение в государстве, какое впоследствии заняли Годуновы через Ирину Годунову – жену царевича Федора Ивановича.

Пришла беда и к Федору Васильевичу: он оставался бездетен. Для стареющего владельца Чиркина встал вопрос о наследнике.
Из всех молодых потомков Василия Андреевича к 70–м годам XVI в. в живых оставались только два племянника Федора Васильевича: сын казненного Никиты Васильевича Петр и сын Ивана Васильевича Меньшого Федор. И Федор Васильевич задумал обойти племянников наследством. По-видимому, этому решению предшествовала какая-то семейная ссора.

В 1575 г., находясь на воеводстве в Туле, Федор Васильевич составил свое первое завещание, согласно которому передавал свою родовую вотчину с селом Чиркиным Кирилло-Белозерскому монастырю в качестве вклада по своей душе и по душам своих родителей. Согласно особому условию, Чиркино должно было перейти во владение монастыря только после смерти Федора Васильевича.
Племянники с таким завещанием не согласились. Началась беспримерная тяжба, продолжавшаяся несколько десятков лет (до середины XVII в.).

Решительным противником воли дяди стал Петр Никитич Шереметев. Между ним и Федором Васильевичем разгорелась настоящая война. В 1579 г., когда Федор Васильевич был взят в плен поляками, Петр Никитич насильно “вчинился в Чиркино”. Освободясь из плена, Федор Васильевич подал в суд, и Петр Никитич был “выдан ему головою за грабеж”.

Много позднее, уже при Федоре Ивановиче, когда к власти пришли Годуновы, Федор Васильевич оказался в опале. Спасаясь от преследователей, он скрылся в тот же Никольский Антониев-Краснохолмский монастырь, в котором закончил дни его отец. И опять Петр Николаевич “взял грабежом вотчины дяди”.

Находясь в монастыре, Федор Васильевич сделал окончательное распоряжение относительно Чиркина – передал его Кирилло-Белозерскому монастырю “впрок, без выкупа”. Однако теперь в Чиркине уже прочно сидел племянник. Вопреки ясному смыслу завещания, после смерти Федора Васильевича в 1592 г. царь Федор Иванович “пожаловал” Петра Никитича – отдал ему село Чиркино. Добиваясь подобного беспрецедентного решения (все права в этом деле были на стороне Кирилло-Белозерского монастыря), Петр Никитич, чтобы окончательно дискредитировать дядю, прибег к политическому доносу.

Все попытки монастыря вернуть себе Чиркино через суд кончились безрезультатно. “Петр Никитич, – говорит один древний документ, – был человек сильный и от суда отбивался”. По документам дошедшего до нас древнего Шереметевского архива видно, как это делалось: суд имел право при малейшей возможности откладывать спорное дело и без конца пользовался этим в пользу Петра Никитича. Тяжба тянулась еще в 1629, 1642, 1649 гг., когда Петра Никитича уже не было в живых (он умер в 1603 г.).

В итоге победа Шереметевых оказалась полной. Родовая вотчина окончательно осталась за ними.

После смерти Петра Никитича Чиркино перешло к его младшему сыну Борису Петровичу (умер в 1650 г.), а от него к его единственному сыну последнего – Василию Борисовичу. Теперь Шереметевы уже жили в Чиркине. Их усадьба находилась к северу – северо-западу от храмов.

Василий Борисович Шереметев вошел в русскую историю как знаменитый “крымский сиделец”. В 1660 г. он был взят в плен крымским ханом и заключен в крепость Чуфут-Кале. Там Василий Борисович просидел 20 лет, и после внесения за него громадного выкупа был выпущен на свободу больным стариком. По возвращении его в Москву царь лично представил его Думе: Василия Борисовича никто уже не помнил в лицо. Судьба Василия Борисовича потрясла современников.

Прожив в Москве 4 зимних месяца, Василий Борисович умер 25 апреля 1682 г., так и не побывав в своем Чиркине. У Василия Борисовича был сын, лет за 20 до того умерший, и дочь, бывшая замужем за князем Голицыным. Перед Василием Борисовичем, как когда-то перед его двоюродным дедом, встал вопрос о наследнике: мужских потомков, носящих фамилию Шереметев, у него теперь не было.

Василий Борисович поступил неожиданно: несмотря на наличие прямых наследников в лице дочери и ее мужа, он составил завещание в пользу своего племянника от двоюродного брата – Бориса Петровича Шереметева, самого блестящего представителя рода Шереметевых за всю историю, будущего фельдмаршала, знаменитого соратника Петра Великого, воспетого Пушкиным в “Полтаве” под именем “Шереметева благородного”.

Можно не сомневаться, что выбор Василия Борисовича диктовался тем, что Чиркину нужен был человек, способный поддерживать родовые церкви и причт материально и юридически. Огромную роль тут должна была сыграть и сама личность Бориса Петровича.
Хотя в 1682 г., когда Василий Борисович познакомился со своим племянником, до будущего фельдмаршала было еще очень далеко (царю Петру – великому преобразователю России – было еще только 9 лет), Борис Петрович сумел обворожить дядю. И недаром. Впоследствии он сделался одним из образованнейших людей своей эпохи, сторонником и поборником западной культуры, настоящим соратником Петра Великого. Как все близкие Петру люди, Борис Петрович был талантлив и любознателен. Он был лично знаком с римским папой, от которого получил в подарок католическое распятие. У себя, в Мещерине, где он жил, он поставил собственную конную статую.

Растроганный великодушным поступком своего дяди, Борис Петрович задумал особым образом почтить его память – построить над его гробом (Василий Борисович завещал похоронить себя в Чиркине) церковь-усыпальницу, а заодно и реконструировать Покровскую Церковь.

Однако осуществить свой замысел Борису Петровичу довелось не скоро. Наследники Василия Борисовича подали в суд, и дело тянулось еще 9 лет. Только в 1691 г. Борис Петрович вступил во владение Чиркиным. В том же году он уехал с царем Петром за границу.

Сейчас трудно сказать, участвовал ли сам Борис Петрович в перестройке чиркинских церквей. Находясь в постоянных разъездах, он мог поручить это одному из своих управляющих. Так или иначе, на рубеже XVII и XVIII вв. Чиркинский ансамбль был перестроен во вкусе модного в те годы “нарышкинского барокко”.

Прежде всего, были разобраны все пять глав, столбы и своды Покровской церкви. Ее четверик был увеличен в высоту и завершен огромным восьмигранным ярусом с одним барабаном и главой. Между приделами была построена каменная паперть. Покровская церковь из храма крестовокупольного типа с внутренними столбами стала бесстолпной церковью, просторной, высокой и светлой.

Престол Василия Кесарийского из южного алтаря Покровской церкви был изнесен вон, и для этой службы был построен новая отдельно стоящая многоярусная «церковь под колоколы», неправильно называемая «колокольней». Это и есть церковь-усыпальница Василия Борисовича, который, как и его далекий предок, был крещен в честь Василия Кесарийского. В ней до конца XIX в. находилась его могила с надгробным камнем.

В ходе реконструкции Чиркинского ансамбля, которая затянулась на много лет, старый придел Андрея Критского был выстроен заново и переименован в Петропавловский – в честь апостолов Петра и Павла, ангелов сына владельца Мещерина – Петра Борисовича.
В трех из четырех чиркинских храмов (в основной Покровской церкви, церкви под колоколы Василия Кесарийского и в приделе Петра и Павла) Борисом Петровичем были сооружены великолепные, покрытые ажурной резьбой барочные иконостасы.

Эти иконостасы получили известность в качестве выдающихся произведений русского прикладного церковного искусства еще в середине XIX в. В начале XX в. их фотографии были изданы в виде открыток.

Иконостасы Чиркина погибли в 50-х гг. нашего века. Погибли или исчезли также все чиркинские иконы, среди которых были очень древние.

Перестроенные в стиле провинциального “нарышкинского барокко” чиркинские церкви были полихромно (в разные цвета) раскрашены.

На протяжении XIX в. церкви неоднократно ремонтировались. В 1832 г. придел Николая Чудотворца был разобран и на его месте выстроен новый, значительно больше первого.

До 30-х гг. ХХ в. Чиркинский погост имел каменную ограду с воротами.

На рубеже нашего столетия село Чиркино и его памятники популяризовал последний владелец Чиркина граф С.Д. Шереметев – известный культурный деятель предреволюционного периода, председатель различных комитетов и обществ.

О датировке Покровской церкви и ее приделов

Каменная Покровская церковь в Чиркине впервые упоминается в Писцовых книгах Московского государства за 1578 г.: “За Федором Васильевичем Шереметевым старая их вотчина: с. Чиркино на рчк Городенке, а в нем церк. Покров Пресвятыя Богородицы, камена, да придел Василий Кесарийский, да другой придел Андрея Критцкаго, да третий Никола Чудотворец, почат делать, а не свершен, камен…”¹⁵.

Из текста описания явственно следует, что храм был построен задолго до этой записи: один из трех упомянутых приделов церкви Покрова – Никольский – обозначен как начатый постройкой, каменный. Обычно между созданием основного храма и появлением при нем вновь пристроенных приделов проходит длительное время и, как правило, происходит смена владельцев.
На основании этих сведений и родословной бояр Шереметевых историк А.П. Барсуков установил ктитора Покровской церкви и дал хронологические границы ее постройки. Согласно его версии, строителем Покровской церкви должен был быть представитель рода Шереметевых по имени Василий, имевший своим тезоименитым святым Василия Великого Кесарийского.

Единственным Шереметевым с этим именем за всю историю рода до второй половины XVII в. был первый Шереметев – Василий Андреевич, сын Андрея Константиновича Беззубцева, носившего прозвище «Шеремет», и внук первого известного нам владельца села Чиркино – Константина Александровича Беззубцева, жившего в середине XV в.

С доводами А.П. Барсукова нельзя не согласиться. Придел Василия Кесарийского – «старший» придел Покровской церкви, поскольку он упомянут первым, – располагался в правом предалтарии Покровского храма, в дьяконнике.

Умер Василий Андреевич 9 января 1548 г., однако его активная гражданская жизнь продолжалась только до 1538 г., когда он был насильственно пострижен в монастырь под именем Васьяна.

Таким образом, 1538 год является верхней границей датировки интересующей нас постройки. К сожалению, ее нижняя граница не может быть определена с подобной точностью: мы не знаем, когда умер Андрей Шеремет, т.е. когда Василий Андреевич вступил во владение Чиркиным. Это могли быть и 10-е, и 20-е годы XVI в.

Можно было бы условно связать постройку каменной Покровской церкви с получением Василием Андреевичем первого воеводского чина, т.е. с 1522 г. Однако это было бы большим и малооправданным допущением.

Василий Андреевич и два его брата – старший Иван и младший Борис – упомянуты в качестве «детей боярских» в одном и том же 1500 г. По всей видимости, возрастной разрыв между ними был невелик. Между тем Иван попал в разряды уже в 1510 г., причем, естественно, не сразу, а прослужив до этого некоторое время в средних чинах. Начавший служить вслед за ним Василий Андреевич в эти годы также мог успешно двигаться по службе, жениться (у него за его долгую жизнь было две жены и шестеро сыновей) и всерьез приняться за благоустроение родительского погоста, т.е. начать строить каменную церковь.

После смерти Василия Андреевича Чиркино перешло к младшему из шести его сыновей – Федору Васильевичу, при котором и была сделана вышеприведенная запись. Однако год вступления Федора Васильевича во владение Чиркиным также неизвестен. Известно только, что до 1564 г. сыновья Василия Андреевича владели всеми вотчинами отца сообща, а в этом году разделились.

При Федоре Васильевиче близ северо-западного и юго-западного углов Покровской церкви были построены упомянутые в записи приделы Андрея Критского и Николая Чудотворца.

Придел Андрея Критского, по А.П. Барсукову, был посвящен ангелу деда Федора Васильевича и его братьев – Андрея Константиновича Шеремета. Придел Николая Чудотворца (в 1578 г. он еще не был завершен) – популярному общерусскому святому.

Построение северо-западного придела Андрея Критского можно предположительно связать с 1564 годом – годом раздела огромной вотчины Шереметевых между сыновьями Василия Андреевича. По-видимому, раздел был произведен против воли «родителей», и внуки поставили придел Андрея Критского с тем, чтобы умилостивить деда: в малых церковных приделах служились ранние литургии для поминовения душ усопших предков.

До 1981 г. мы вслед за другими исследователями полагали, что внешний облик находящегося сейчас в руинах северо-западного придела Покровской церкви, известный по фотографиям, не противоречит этой дате: такие же лишенные алтарных полукружий миниатюрные приделы были построены в 1560-х гг. вокруг домовой церкви великих князей и царей – Благовещенского собора, а также на сводах Спасо-Преображенского собора Соловецкого монастыря и сводах паперти собора Смоленской Одигитрии в Новодевичьем монастыре (конец 60-х гг. XVI в.).

Но на тот момент нам не удалось должным образом исследовать этот северо-западный придел, и мы, основываясь на двух фотографиях плохого качества, отнесли его к середине XVI века и сочли упоминавшимся в Писцовых книгах 1578 и 1627–1628 годов приделом Андрея Критского.

Но ознакомившись в 1981 году с фотографиями разобранного придела из фототеки Музея архитектуры, мы убедились в своей ошибке. Северо-западный придел Покровской церкви, – о чем можно было догадаться уже по кованым связям, которыми он был обвязан при своей постройке, – памятник второй половины, скорее даже конца XVII века. Следовательно, его правильное изначальное название – придел Петра и Павла.

Заложенные летом 1981 года возле северо-западного придела Покровской церкви шурфы подтвердили справедливость этой оценки. Фундаменты северо-западного придела имеют очень неглубокое заложение в гумусном слое, тогда как фундаменты ранее раскопанного нами Никольского придела 70-х годов XVI века заглублены до отметки заложения фундаментов Покровского храма и уходят в материк.

В свете этих фактов ранняя строительная история памятника будет выглядеть несколько иначе: при переписи 1579 г. при каменной Покровской церкви были приделы: один в дьяконнике – Василия Кесарийского и два внешних – Андрея Критского и Николы Чудотворца. Придел Андрея Критского был деревянным, а начатый строением Никольский – каменным.

Именно так мы теперь понимаем сделанную писцами отметку «камен». По всей видимости, они сочли нужным противопоставить один придел другому по фундаментальному для древних признаку – по материалу.

Этот не дошедший до нас придел мог стоять непосредственно возле северного фасада церкви, где, как мы помним, не было окон. Вероятно, он был теплым.

В последний раз придел Андрея Критского упоминается в 1627–28 годах.

Нам осталось уточнить дату постройки Петропавловского придела. Из владельческой истории Чиркина, изложенной нами выше, неопровержимо следует, что придел Петра и Павла – еще одна постройка Бориса Петровича Шереметева.

А.П. Барсуков предполагал, что придел Петра и Павла сооружен в честь ангела сына Бориса Петровича – Петра Борисовича Шереметева, родившегося 26 февраля 1713 года. Однако, во-первых, для 10-х годов XVIII века архитектура придела архаична, а во-вторых, он был поставлен, что совершенно очевидно по данным археологии, до перестройки Чиркинского ансамбля в стиле «нарышкинского барокко».

Поэтому правильнее будет отнести его ко времени вступления Бориса Петровича Шереметева во владение Чиркиным – к началу 90-х годов XVII века. Придел мог быть освящен в честь ангела отца нового владельца – Петра Васильевича Шереметева (двоюродного брата “крымского сидельца”), а мог (что, впрочем, маловероятно) – в честь царя Петра.

Ранее мы полагали, что придел Николая Чудотворца 1578 г. своей архитектурой отчасти повторил придел Андрея Критского, теперь же мы обязаны считать иначе: Петропавловский придел был построен по типу Никольского.

Место Покровского храма в истории архитектуры

Покровская церковь – не единственный памятник в своем роде. До нас дошла целая группа церквей с аналогичными признаками. Четыре из них, отмеченные общим с Покровской церковью происхождением, были построены в вотчинах, две – в Москве на посаде, и одна – в Москве же, в Ивановском монастыре.

В вотчинах были построены уже упоминавшаяся церковь Рождества Христова в Юркине (как и Покровская, она стояла на погосте в вотчине Голохвастовых), церковь Благовещения в Благовещенском погосте – в вотчине князей Нагих, церковь Ильи Пророка на Протве (не сохранилась) – в вотчине князей Репниных, и церковь Троицы в Чашникове – в вотчине Собакиных. Церкви Московского посада – Николы в Мясниках (не сохранилась) и Антипия у Больших конюшен. Церковь Ивановского монастыря – это собор Усекновения Главы Иоанна Предтечи, разобранный в 80-х гг. XIX в.

Объединяют эти памятники следующие признаки:
– все храмы этого круга выстроены из кирпича, близкого Аристотелевскому размеру (12,5х25х7 см и меньше), с ограниченным применением белого камня;
– кладка стен носит геометрически правильный характер;
– архитектура этих храмов (за исключением церкви Троицы в Чашникове, о чем см. ниже) воспроизводит ордерную схему – внутри или снаружи (четверик завершается антаблементом или карнизом без архитрава) и изобилует итальянизмами. К последним относятся фряжские плоскостные порталы, полуциркульные закомары, щипцовые фронтоны, поддерживающие архитравы модульоны, граненые апсиды;
– уникальным мотивом, сопровождающим архитектуру этой группы, являются арочные впадины16;
– все перечисленные храмы обладают ярко выраженным структурным и композиционным своеобразием, заключающемся и в произвольном сочетании в одном здании различных планово-пространственных структур, и в случаях несовпадения внешней и внутренней плановой конфигурации.

Рассмотрим особенности этих храмов более подробно.
О структуре Покровской церкви, совместившей в себе апсиды бесстолпного храма с четвериком крестовокупольного типа, со строго симметричной расстановкой столбов и одноярусным карнизом, мы уже говорили.

План Троицкой церкви в Чашникове представляет собой вытянутый прямоугольник – типа крестовокупольной базилики – с четырьмя столбами и без алтарных полукружий. Несмотря на столь оригинальную структуру, храму придан облик пятиглавого здания с повышенным центральным подкупольным квадратом и традиционным решением фасадов в виде разомкнутых прясел. Об общем происхождении Троицкой и Покровской церквей говорят одинаковая толщина стен, ширина в интерьере (7,52 см), четырехстолпие и пятиглавие.

Церковь Рождества Христова в Юркине совмещает в себе структуру бесстолпного храма, перекрытого крещатым сводом, с обликом новгородской четырехстолпной церкви с трехлопастным завершением фасадов. Крещатый свод юркинского храма представляет собой замечательную конструкцию, впервые примененную если не в этом здании, то в работах этой архитектурной школы. (Преимущество крещатого свода всеми другими разновидностями бесстолпного покрытия заключается в том, что он имитирует систему сводов крестовокупольного храма – поднятый над закрестьями крест с барабаном в средокрестии).

Церкви Рождества Христова в Юркине была близка церковь Николы в Мясниках. Она имела арочные впадины в интерьере и восьмискатное пощипцовое покрытие с приподнятыми округленными углами. Внутри такого полущипца-полукокошника был выложен стилизованный трифолий.

Церковь Антипия у Больших конюшен при бесстолпной архитектуре четверика и крещатом своде обладает обликом храма крестовокупольного типа с позакомарным покрытием. Интерьер храма украшен незавершенным ордером (лишенными антаблемента лопатками).

Не менее своеобразны и три остальные церкви – Ильинская на Протве, Благовещенская в Благовещенском погосте и собор Ивановского монастыря. В их основе лежит древнерусский храм с крестчатым планом (с притворами). Однако, в отличие от древнерусского прототипа, притворы у этих храмов выведены вровень с четвериком, под общий храмовый карниз. Двенадцатиугольная конфигурация плана вынудила строителей отказаться от ордерных членений и ограничиться при декорировании фасадов одним карнизом с модульонами.
В Ильинской и Ивановской церквях арочные впадины идут по одной на грань, в церкви Благовещения сделана попытка сохранить на главных фасадах (их роль здесь играют притворы) трехчастную схему членения. Кроме того, в этой церкви арочные впадины заключены в обрамляющие их прямоугольные ниши.

Покрытие всех трех церквей было скатное, пофронтонное.
Благовещенская церковь со смешанным к востоку барабаном и рукавами креста – крестовокупольная, двухстолпная. Фасады этой церкви хранят следы смелого экспериментаторства: из-за смещения поперечной оси храма фронтоны основного четверика со стороны боковых фасадов сделаны неравнобедренными, на одном из фронтонов – южном – выложено начало средней лопатки. Апсиды Благовещенской церкви обработаны лопатками.

Удлиненные апсиды Ивановской церкви были гранеными – внутри и снаружи, причем направления внешних и внутренних граней не совпадали.

Таковы эти, прежде невиданные на Руси, производящие почти фантастическое впечатление храмы.

Суммарная характеристика этих памятников позволяет говорить о единой сформировавшей их архитектурной школе (само отмеченное варьирование типов является признаком единой школы и отвечает ее внутреннему принципу), а такие черты, как обилие итальянизмов, геометрическая сухость формы и рассудочная сочиненность плановых решений дают право в качестве наиболее правдоподобной гипотезы считать эти здания произведениями итальянской школы мастеров, работавших на Руси в течение полувека – с 80-х гг. XV в. до правления Елены Глинской, т.е. на протяжении всего периода, когда могла быть построена Покровская церковь.

Строительная деятельность на Руси при Иване III, его сыне Василии и Елене Глинской артелей, возглавляемых итальянскими зодчими, с трудом поддается учету: итальянцы настолько глубоко преобразовали древнерусскую архитектуру, их приемы настолько широко вошли в практику, что работы собственно русских артелей стали почти неразличимы.

Начиная с 1490-х по 1540-е гг. итальянцами было построено шесть Кремлей (Московский, Новгородский, Нижегородский, Тульский, Зарайский и Коломенский, стены Китай-города в Москве), многопалатный дворец великого князя в Московском кремле, все основные кремлевские соборы (за исключением построенных ранее домовых церквей великого князя и митрополита), все соборы придворных и знатных девичьих монастырей, соборные церкви обеих великокняжеских резиденций – в Александровской Слободе и в Коломенском, удельный собор в Дмитрове, многочисленные монастырские соборы и церкви в городах и пустынях по всей стране, вплоть до отдаленных мест Вологодчины, и, наконец, значительное количество церквей на посадах.

Не преувеличивая, можно сказать, что государственное строительство в этот период перешло в руки итальянцев. В большинстве из перечисленных случаев ктитором выступал сам великий князь, а местные власти, в том числе церковные, в качестве челобитчиков, – что говорит об исключительной централизации всего процесса.

Особую группу в этом потоке составляют выполненные по частному заказу вотчинные церкви: только централизованным сведением на Русь большого количества строителей можно объяснить это, во всех отношениях внезапное появление каменных церквей в вотчинах.

Трудами итальянских зодчих русская архитектура подверглась глубокой переработке. Обновилась техника строительства, кирпич повсеместно сменил белый камень. Последний стал употребляться “фрязями” только при возведении подземных частей сооружений (подвалов, погребов, фундаментов) и для изготовления сложного декора, в том числе некоторых выносных элементов.

Кирпичная техника способствовала усовершенствованию старых конструктивных приемов и рождению новых. В строительную практику в небывалом количестве вошли новые конструкции, а с ними – новые формы. Расширилась типология сооружений, появились высокие ярусные столпы, бесстолпные храмы-капеллы, шатровые церкви.

Параллельно с этим итальянскими зодчими перерабатываются старые крестовокупольные схемы, однако наиболее оригинальные решения возникают на основе центрического варианта бесстолпного храма. В это время строятся храмы в плане квадратные, шестигранные, восьмигранные, просто – многогранные, круглые, многолепестковые, смешанной конфигурации – например, квадрат в многограннике. И все – с разнообразными формами завершения.

Та же кирпичная техника способствовала обновлению эстетики, выработке нового вкуса. Господствующим средством выражения у итальянцев становится чистая плоскость, а ведущим архитектурным мотивом – плоскость, заключенная “в раму”.

Получают распространенные прямоугольные утопленные ниши (часто – с поддерживающими верхний уступ модульонами), ранее упомянутые арочные впадины, филенчатые обрамления.

Тонкость, строгость и даже сухость отделки в зданиях фряжского периода русской архитектуры бросаются в глаза. Этому много способствовало усиленное применение прямоугольных обломов в передаче традиционно круглых элементов, таких, как колонны барабана, аркатурный пояс или межалтарные колонки. Те же требования нового вкуса приводят к замене круглых апсид гранеными. В большом количестве строятся граненые крепостные башни.

Специального упоминания заслуживает широко распространенное в это время «купирование» формы, когда классические мотивы итальянского Возрождения подавались как бы в адаптированном виде, сознательно упрощенно, в простом кирпиче с минимальным количеством тески. (Указанное явление более всего остального препятствовало правильному атрибутированию фряжских памятников: купированную форму принимали за неумелое подражание русских итальянцам, считали результатом провинциальных искажений, варваризации и т.п.). К купированным элементам должны быть отнесены плоскостные порталы, выполненные напуском кирпича антаблементы и арочные впадины.

Архитектура этого времени не дает картины абсолютной стилистической выдержанности. Отмеченный выше композиционный эклектизм не в меньшей степени свойственен и внешней отделке зданий. В переработке у этой школы находится не только вся предшествующая XVI столетию русская архитектура, но и зодчество соседних народов, и отдельные мотивы собственно итальянской архитектуры. Кроме того, в работах фряжских зодчих наблюдается наличие нескольких направлений или почерков, явно существовавших в одно и то же время, что создает дополнительные трудности в различении огромной массы недатированных памятников.

Убедительной иллюстрацией царящей в то время эклектики могут служить многочисленные случаи совмещения в одном здании закомар разного типа (циркульных – фряжских и килевидных – русских), и, в особенности, фряжских плоскостных и древнерусских перспективных порталов.

Калейдоскоп мотивов, форм и целых направлений в зодчестве эпохи Василия III освобождает нас от необходимости искать аналоги Покровской церкви, следуя какому-либо стилистическому признаку, например, наличию на ее фасадах арочных впадин. Правильнее, на наш взгляд, руководствоваться типологическим конструктивным признаком, иначе говоря – типом перекрытия. Построенные итальянцами крестовокупольные храмы можно условно разделить на две группы: первая – с повышенными подпружными арками и традиционно решенными фасадами в виде вертикальных разомкнутых прясел, вторая – храмы с выровненными сводами.

Первая группа восходит к предшествующему периоду русской архитектуры, вторая – к домонгольской традиции.
Развитый трехчастный антаблемент наблюдается почти исключительно у зданий второй группы. Это совпадает с тем, что мы знаем о Покровской церкви, и облегчает дальнейшие поиски.

Особенность Покровской церкви как крестовокупольного здания заключается в высоком положении сводов креста относительно храмового антаблемента. В большинстве известных нам крестовокупольных храмов начала XVI в. пяты сводов расположены значительно ниже наружного антаблемента или карниза, что обеспечивает при позакомарном покрытии устройство двойных сводов (прежде всего в целях предотвращения намокания). В Покровской церкви подобная возможность отсутствует. По-видимому, своды чиркинского храма совпадали или почти совпадали с очертанием центральных закомар. (Совпадение наружных форм и внутренних конструкций – отличительная черта нашего памятника. Лопатки на фасадах соответствуют столбам, а дугообразные следы тромпов – дугам арочных впадин).

В таком случае покрытие рукавов креста было посводным и, вероятнее всего, – поскольку речь идет о достаточно раннем памятнике, – черепичным.

В зданиях первой трети XVI в. посводное покрытие встречается главным образом на бесстолпных храмах с крещатыми сводами. Из храмов крестовокупольного типа такое покрытие известно у собора Спасского монастыря в Ярославле, построенного итальянским зодчим в 1506–1515 гг.

Собор Спасского монастыря относится к зданиям крестовокупольного типа с крестчатыми столбами и перевязанными со сводами, расположенными в одном уровне подпружными арками. За исключением восточного рукава креста, все компартименты этого трехглавого храма перекрыты крестовыми сводами. Очертания сводов и закомар в Спасском соборе совпадают, что позволило его строителю устроить окна во всех закомарах храма, кроме входящих в алтарную часть восточных закомар, где они не требуются и где располагаются боковые главы. В северо-западной и юго-западной закомарах, где шелыги сводов несколько понижены, окна из-за недостатка места были сделаны круглыми.

Спасский собор – самый ранний среди храмов XVI в. с посводным покрытием. Он совмещает в себе конструкцию сводов Успенского собора Фиораванти¹⁷ с ордерным декоративным оформлением Архангельского собора Московского кремля и Успенского собора в Дмитрове, имеющих вторые своды и чердаки. Это одно из самых смелых и оригинальных воспроизведений домонгольского типа русского храма с выровненными сводами.

С чиркинской Покровской церковью Спасский собор связывает как высокое размещение сводов при наличии развитого храмового антаблемента, так и фряжская архитектура порталов (выполненных, впрочем, с глубокими наружными откосами).
Более близким аналогом Покровской церкви с конструктивной точки зрения является собор Рождества Богородицы Лужецкого монастыря в Можайске, выстроенный, как считается, значительно позднее обеих церквей и в иных декоративных традициях¹⁸. Как и в чиркинской церкви, рукава креста в этом храме перекрыты коробовыми сводами с посводным покрытием, а закрестья (с четырьмя барабанами) – понижены.

Третьим храмом-аналогом, самым близким Покровской церкви с точки зрения фасадной стилистики, является собор Рождества Богородицы в Суздале, реконструированный Василием III в 1528 году из старого шестистолпного домонгольского храма. Система его сводов была близка системе сводов Спасского собора, с той лишь разницей, что из-за разновеликих компартиментов одни своды были значительно ниже остальных. Тот факт, что в XVIII в. верхи соборных закомар были срезаны под четырехапсидную кровлю, служит доказательством, что своды собора были с чердаками.
Рождественский собор – единственный из больших соборов эпохи Василия III, чьи прясла украшают арочные впадины. Однако не исключено, что мастер избрал этот мотив по причине сравнительно малой высоты надстраиваемой части.

Четвертый крестовокупольный аналог Покровской церкви – уже упоминавшаяся нами церковь Троицы в Чашникове.

Своды всех этих храмов-аналогов (за исключением чашниковской церкви) лежат на подпружных арках вперевязку с ними. Подпружные арки Спасского и Лужецкого соборов опираются на импосты, а Рождественского собора в Суздале – на пристенные лопатки.

Вопросы реконструкции храма

Полученные данные позволяют с достаточной степенью достоверности реконструировать первоначальный вид Покровской церкви в Чиркине.

Над храмовым карнизом, в котором сейчас не хватает одного–двух верхних рядов, возвышались полуциркульные закомары – по три на фасад.

Необычайная для столь небольшого храма, каким является Покровская церковь, ширина лопаток подсказывает характер архивольтов закомар: они могли быть широкими и мелкопрофилированными (плоскостными). Представление об архивольтах этого рода дают восстановленные в 20-х гг. нашего века закомары собора Спасского монастыря в Ярославле и архивольты Рождественского собора в Суздале¹⁹.

Над перекрестьем смежных закомар по углам здания возвышались малые барабаны толщиной в 1,5 кирпича. Барабаны были световыми. Количество окон в них, принимая во внимание малые размеры храма, могло быть минимальным: 4 или 3, как в Троицкой церкви в Чашникове.

Материалом покрытия могла быть часто встречающаяся в земле вокруг памятника чернолощеная черепица «бобровый хвост» на гвоздях и на растворе.

Рукава центрального креста были перекрыты коробовыми сводами. Из-за отсутствия на памятнике лесов отметки пят сводов в настоящее время не прослежены, но создается впечатление, что они лежали выше линии разборки и, как мы думаем, совпадали с линией отреза карниза. В пользу этого предположения говорит уже отмечавшаяся геометрически выверенная внешняя и внутренняя структура здания.

Центральный подкупольный квадрат нес центральный барабан.

Остается открытым вопрос, стоял центральный барабан на подпружных арках, или же он был утвержден прямо на концах коробовых сводов креста (естественно, усиленных скрытыми подпружными арками)²⁰.

Получить окончательный ответ на этот вопрос в настоящее время не представляется возможным. В церкви Троицы в Чашникове такие арки есть, но там храм не имеет антаблемента или венчающего карниза, его фасады решены традиционно – в виде разомкнутых прясел, что косвенно указывает как на пониженные закрестья, так и на приподнятый центральный барабан. В полном соответствии с этой характеристикой Троицкий храм имеет более стройные пропорции, а его центральный барабан посредством подпружных арок значительно поднят над четвериком, при этом в основании барабана устроена пирамида из двух ярусов кокошников полуциркульного очертания.

Для Покровской церкви с ее распластанными пропорциями, напоминающими пропорции больших городских соборов, и ордерной схемой фасадов подобное решение представляется неприемлемым.

В своей реконструкции мы останавливаемся на наиболее простом варианте: без ступенчатых подпружных арок. В этом случае мы имеем возможность поместить в основании центрального барабана один ряд кокошников на постаменте со скругленными углами из горизонтальных рядов кирпича “отступом”.

От центрального подкупольного квадрата памятника-аналога – Спасского собора – принятый нами вариант отличается только отсутствием выпущенных из сводов подпружных арок. В этом нет большого противоречия: подпружные арки Спасского собора и двух других памятников-аналогов являлись, как было сказано, «скрытыми», и выпускались из сводов исключительно в декоративных целях и не более чем на 15 см. О том, что фряжские зодчие, которым, судя по всему, подпружные арки должны были импонировать, иногда делали их скрытыми полностью, свидетельствует Успенский собор Фиораванти. Тем более так могло быть в маленьком Покровском храме.

Вариант реконструкции, на котором мы остановились, диктует все остальные параметры центрального барабана: мы помещаем его точно в створе центрального подкупольного квадрата, толщину принимаем в один кирпич. Количество окон видится нам минимальным, т.е. четыре. Материал покрытия тот же – упомянутая местная чернолощеная черепица.

Удовлетворительная реконструкция завершения Покровской церкви требует ясного понимания еще одной относящейся к памятникам нашего типа проблемы: небольшие древнерусские храмы, в отличие от городских и монастырских соборов, покрывались посводно.

Однако посводное покрытие требует кирпичных надкладок, надбуток, выстилок и даже дополнительных защитных сводов поверх основных, конструктивных, как в Троицкой церкви в Чашникове. В нашем случае при заданной схеме реконструкции это трудновыполнимая задача.

Для коробовых сводов, которыми были перекрыты рукава основного креста Покровской церкви, роль такой надкладки могла играть повышенная толщина сводов – в полтора–два переката (скорее в два). Однако такой прием ставит нас перед необходимостью или поднять на фасаде центральную закомару, или опустить своды креста в интерьере. Для повышения центральной закомары имеется свой «зрительный предел», что же касается понижения сводов основного креста, то, хотя истинная отметка пяты осталась нам неизвестна, на это имеются серьезные возражения.

По нашему мнению, центральный трансепт и центральный неф (т.е. рукава креста храма) нуждаются в дополнительном освещении. Осветить их можно только посредством устройства в центральных закомарах круглых окон, в точности, как это сделано в Спасском соборе в боковых закомарах. (В центральных закомарах Спасского собора окна имеют прямоугольное очертание с килевидным завершением).

Последнее делает понижение сводов ниже первоначально принятой отметки (т.е. ниже линии карниза) нежелательным.

Для удовлетворительного решения этого вопроса необходимо полное исследование стен памятника вдоль разборки, что в настоящее время невыполнимо. Поэтому мы принимаем вариант устройства сводов или с небольшой надкладкой в полкирпича–кирпич (последнее – предел), или вовсе без надкладок – под деревянную обрешетку по типу сводов алтарей и купольных конструкций. Шелыгу надложенного свода мы совмещаем с верхней отметкой архивольта, как это имеет теперь место в Спасском соборе.
Обследование остатков алтарных сводов Покровской церкви не дало ясной картины их изначального покрытия. Своды апсид толщиной в один кирпич носят следы посводной обвязки. Сам по себе этот факт не может служить доказательством посводного покрытия сводов: может быть, была уложена лещадь или дополнительная обкладка из кирпича на ребре, а может быть, даже и деревянная обрешетка, к которой крепилась местная чернолощеная черепица.

Как это было в действительности, мы не знаем.

Сложным вопросом реконструкции является первоначальный вид карнизов алтарных полукружий. Ранее было сказано, что нижние тяги антаблемента четверика переходят на апсиды. Переходят, в общей сложности, три ряда «архитрава» и три ряда «фриза».

Наиболее сохранившимся из восточных углов четверика является юго-восточный угол. Здесь над указанными шестью рядами сохранился зажимающий эти ряды фрагмент восточной лопатки четверика. К нему примыкает ряд выстилки, по которому сделана известковая обмазка, переходящая на алтарный свод.

Восточная лопатка хранит следы побелки. Со стороны фасада лицевая часть кладки утрачена. Можно только предполагать, что 6-й ряд этой кладки выступал из плоскости фризовой части, которая на апсидах была, таким образом, по высоте равна двум рядам кирпича.

Полученные данные не дают окончательного ответа на вопрос о высоте карниза алтарных полукружий. Верхняя часть карниза могла быть доделана вприкладку, а в уровне выстилки могли устраиваться продухи. В целом вопрос о составе карниза апсид, равных по высоте четверику, относится к малоизученным (в церквях Рождества Христова в Юркине и Исидора Блаженного в Ростове карниз четверика переходит на апсиды в полном составе).
Исходя из наличия восточной лопатки на юго-восточном углу храма, мы в своей реконструкции значительно понижаем высоту карниза.
Таковы основные параметры предлагаемой реконструкции.
Несмотря на то, что порталы Покровской церкви растесаны почти полностью, нам удалось зафиксировать остатки южного портала в объеме, достаточном для графической и натурной реконструкции всех трех порталов храма. Это были порталы, типичные для фряжских построек ранее описанной группы памятников, таких, как церкви Рождества в Юркине, Антипия у Больших конюшен, Ильи Пророка на Протве и т.п. Основной особенностью этих порталов является вынесенность древней четверти почти заподлицо со стеной, а также плоскостной характер обрамляющей ордерной декорации – двух фланкирующих пилястр с капителями и слабо профилированным архивольтом.

Порталы Покровской церкви представляли собой одну из модификаций этого типа: у них отсутствовали пилястры, а портальные архивольты – почти лучковой формы – лежали на двухобломных импостах.

Внутренние откосы южного и северного порталов реконструируются без труда по натурным следам. Западный портал храма утрачен полностью, однако в его идентичности двум первым нет оснований сомневаться. Порталы этого типа являются как бы проекцией на стенную плоскость развитых распалубленных порталов Архангельского, Благовещенского, ярославского Спасского и других соборов²¹.

Три окна четверика Покровской церкви, несмотря на понесенные утраты, сохранили свои формы, характерные для памятников начала XVI в. В их основе лежит узкий световой проем в слабо выступающих четвертях, с внутренними и внешними откосами. Оконная ниша со стороны интерьера увеличена по высоте для установки прямоугольной оконницы в специальную оконную четверть. Оконницы вешались на петлях. Ширина светового проема устраивалась в поларшина – 36–37 см. Простые частые решетки пробивались двумя вертикальными прутьями. Подоконники снаружи устраивались с отливом. Одно из трех окон – в восточном прясле южного фасада – освещало алтарь и было увеличено по высоте почти вдвое (150 см вместо 80 см).

Те же различия в пропорциях характерны для центрального и боковых окон алтарных апсид. Несмотря на катастрофическое состояние апсид Покровской церкви, эти окна сохранили свои следы и могут быть восстановлены без труда.

Представление об архитектуре реконструируемых окон в центральных закомарах дают многочисленные аналоги, основным из которых является Спасский собор в Ярославле.
Этими вопросами проблемы реконструкции первоначального вида Покровской церкви в общих чертах исчерпываются.

Заключение

Выдающийся памятник фряжской архитектуры первой трети XVI в. – Покровская церковь в селе Чиркино – слишком долго находился вне поля зрения нашей науки. В настоящее время памятник и его обстройка нуждаются в самой срочной консервации, а его древнее ядро – четверик с апсидами – без больших затрат и усилий, без ущерба для целого может быть восстановлено в том виде, в котором оно после перестройки в конце XVII века вошло в барочный ансамбль, т.е. со своим древнем цоколем, окнами и порталами.

Покровская церковь окружена руинами древних и поздних придельных церквей и западной паперти. Все эти пристройки являются неотъемлемой частью памятника, обладают собственной значительной архитектурной и археологической ценностью и подлежат восстановлению.

Примечания

1. Иванчин-Писарев Н.Д. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. М., 1843.
2. Последнее нельзя сказать о так называемой “исторической”, точнее легендарной части иванчинского очерка. Рассказанная им романтическая история о том, что строителем чиркинских церквей якобы был боярин Василий Борисович Шереметев, оказалась прочно усвоенной и перешла во все позднейшие компиляции.
3. Султанов Н.В. Памятники древнего зодчества в Коломенском и Броннинском уездах Московской губернии. Журн. “Зодчий”, № 2, 1883.
4. Барсуков А.П. Род Шереметевых. Кн. 1–8. СПб., 1881–1904.
5. Писцовые книги Московского государства. Писцовые книги XVI в. Под ред. Калачева Н.В., отд. I. СПб, 1872.
6. Шереметев С.Д. Чиркино. М., 1899.
7. “Древности”. МАО, т. XX. М., 1904.
8. Материалы по археологии России. ИАК, вып. 64. Пг., 1917.
9. Журн. “Зодчий”. № 1, 1907.
10. Очерк А.П. Барсукова “Село Чиркино” хранится в Ленинграде, в ЦГИАЛ, ф. 1088, графов Шереметевых, оп. 9, ед. хр. 1428, 1908 г.
11. Памятники архитектуры Московской области. М., 1975. Т. 2. С. 292.
12. Е.Н.Подъяпольская. О каталоге памятников архитектуры Московской области. В сб.: Реставрация и исследования памятников культуры, М., 1975, вып. 1. С. 102.
13. В исследовании памятника совместно с автором в разное время принимали участие архитекторы-реставраторы С.А. Гаврилов, Г.Н. Завьялов, А.В. Кудряшов, К.Н. Ломакин, С.П. Орловский, Е.Н. Подъяпольская, Т.В. Прошкина, В.М. Пустовалов, Е.В. Рождественская, Н.Н. Свешников, М.Б. Чернышев.
14. Историческая справка составлена по материалам очерка А.П. Барсукова “Село Чиркино”, а также по данным архитектурных и археологических исследований 1976 и 1980 гг.
15. Писцовые книги Московского государства…
16. Происхождение этого мотива, по-видимому, следующее: модификация римской декоративной арки или аркады, результат переработки композитного ордера. Прототипом арочных впадин на русской почве следует считать декоративную аркаду нижнего яруса Архангельского собора, а из более поздних памятников – подобную же аркаду Георгиевской колокольни церкви Вознесения в Коломенском.
17. Судя по обмерам памятника и по данным летописи, своды Успенского собора Фиораванти были покрыты деревом посводно, с последующей опайкой белым немецким железом. В XVII в. покрытие собора было видоизменено: для лучшей защиты сводов поверх их были устроены деревянные чердаки с щипцовыми фронтонами, хорошо видные на миниатюрах в “«Книге избрания на царство Михаила Федоровича Романова” 1670-х гг. Выдра от центрального щипца на большом барабане была обнаружена при реставрации памятника в 90-х гг. прошлого века и породила в ученой среде множество догадок.
18. Время сооружения Лужецкого собора нам неизвестно. Некоторые исследователи относят его к 40-м гг. XVI в. (возможно, правильнее было бы к 30-м). В любом случае храм мог принадлежать итальянскому мастеру. На это указывают совершенство его кладки, круглые западные столбы и, в особенности, не имеющие прецедентов в древнерусской архитектуре, овального сечения барабаны, перекрывающие вытянутые компартименты храма без дополнительных подпружных арок.
19. Очертания закомар, в особенности центральной, принимаем у Спасского собора близкими к луковичным. Высокий лоб закомар Рождественского собора в Суздале и ряда других фряжских построек вызван необходимостью устраивать за ними чердаки или двойные своды. Что касается килевидного завершения, то во фряжских постройках, достоверно сохранивших изначальные завершения закомар, оно крайне редко. Пока известен один такой собор – Троице-Данилова монастыря в Переславле-Залесском, но он относится к другому архитектурному направлению.
20. Скрытыми подпружными арками мы называем подпружные арки, перевязанные с кладкой свода и лежащие не ниже, а выше свода (они бывают видны только на чердаке). Скрытые подпружные арки – одни из нововведений итальянцев. Впервые применены Аристотелем Фиораванти.
21. Остался не до конца исследованным только один вопрос: была ли портальная четверть утоплена в нише, или она лежала заподлицо со стеной. Эту проблему мы надеемся решить посредством моделирования на месте, в процессе реставрации памятника.

Приложения предложения по реставрации храма

Ввиду отдаленности села Чиркино от культурных центров и отсутствия некоторых необходимых для полного восстановления памятника исходных материалов (прежде всего фотографий памятника до разрушения) восстановление Покровской церкви и ее приделов предполагается провести в 2 этапа.

В задачу 1-го этапа восстановления должно войти:
1. Полное восстановление древнего ядра здания – стен четверика и апсид Покровской церкви с восстановлением порталов, оконных проемов, цоколя т.д., – за исключением западного прясла северного фасада, хранящего следы примыкания Петропавловского придела.
Реставрация древнего ядра здания полностью соответствует решающему этапу в жизни памятника – 90-м гг. XVII–нач. XVIII в., когда он был надстроен без существенных изменений в нижних частях здания и приобрел ныне существующие формы. Единственным отступлением будет раскрытие двух окон – западного и южного фасадов, находившихся на этом этапе в закладке.
2. Разборка завалов внутри Покровской церкви с очисткой от раствора и складированием древнего кирпича с последующим его использованием при восстановлении сводов апсид. Очистка от мусора калориферного подвала.
3. Восстановление относящихся к XVII–нач. XVIII в. верхних барочных ярусов здания. Кровли и главу более позднего времени – восстановить по фотографиям. Исследовать возможность восстановления кровель и главы изначальной конфигурации. Кровли древних апсид восстановить в формах конца XVII в.
4. Консервация остатков северного Петропавловского придела. С этой целью необходимо:
– произвести разборку завалов внутри памятника с фиксацией, очисткой и складированием кирпича;
– надложить стены придела по всему периметру на высоту от 1 м и выше под временную односкатную кровлю с опорой на стену и угол Покровской церкви.
Попутно произвести фрагментарную реставрацию южного придельного портала.
5. Произвести консервацию руин южного Никольского придела и западной паперти. Для этого необходимо:
– восстановить простой б/к цоколь придела во всему периметру;
– произвести вычинку стен с накладкой;
– выполнить толстую цементную стяжку по всему обрезу стены с заанкерированием в кладку.
6. Произвести по специальному проекту вертикальную планировку внутри руин Никольского придела и западной паперти, предусмотреть выпуск ливневых вод за пределы развалин и внутреннюю отмостку. При проектировании обеспечить возможность понижения полов внутри Покровской церкви до древнего уровня.
7. Восстановить полы Покровской церкви на отметке древних полов. Произвести засыпку котлована внутри четверика Покровской церкви привозным грунтом.
8. Произвести побелку в интерьере Покровской церкви с оставлением незабеленными следов ее древней архитектуры: срубленных тромпов, пят подпружных арок и т.п.
9. С целью прекратить доступ в памятник посторонних произвести закладку кирпичом порталов и окон нижнего света Покровской церкви. Дверные и оконные заполнения не восстанавливать.
10. Выполнить отмостку вокруг здания.
11. В процессе реставрационных и консервационных работ произвести полное исследование памятника и подготовить проект 2-й очереди реставрации.

Восстановительные работы 2-й очереди реставрации должны включать в себя:
1. Полное восстановление Петропавловского придела. Источники для реконструкции почти полностью утраченного здания – материалы раскопок и фотографии.
2. Восстановление наружных стен Никольского придела и западной паперти, без восстановления ранее существовавших деревянных перекрытий. Кровли этих пристроек, напротив, могут быть восстановлены по сохранившимся следам и фотографиям, т.е. в виде скатных, крутых, с опорой на четверик Покровской церкви. Последнее должно обеспечить изнутри придела и паперти обзор восстановленной древней архитектуры памятника. Строительную конструкцию кровель упростить согласно инженерному расчету.
3. Восстановление полов западной паперти.
4. Внутри Никольского придела:
– произвести раскопки;
– убрать завалы и строительный мусор;
– полы не восстанавливать.
5. Восстановление дверных и оконных заполнений здания Покровской церкви и ее приделов при условии использования памятника в культурных целях.

В. В. Кавельмахер, “Памятник архитектуры первой четверти XVI века – Покровская церковь в селе Чиркино”, http://www.kawelmacher.ru/science_kavelmakher35.htm